же ты будешь делать! – кипятился Шахрай, в очередной раз перебросив удочку. – Прав почтальон твой, надо ехать на Клязьму. Тут, похоже, мы единственного ротана поймали. Да, это вам не моя Волга.
Леонида приятели встретили утром, когда, тяжело вздыхая, шли через пилораму в магазин, прихватив удочки. Он догнал их на велосипеде.
– На Войнингу, что ли?
– Не, вон на наше озерцо.
– Бог в помощь. Но это не рыбалка.
– Куда ехать-то? Научи!
– На Клязьму поезжайте, за Боголюбове, где Нерль впадает. Нерль холодная, Клязьма – тёплая. На границе температур мелюзга кормится, потому вся щука там. Хочешь на спиннинг, хочешь на фидер. Это уже к чему привык.
Беляев с трудом сдерживал икоту. Вчера он уже обещал отвезти Шахрая на Клязьму, но утром понял, что за руль не сядет.
– Это, кстати, тебе. – Леонид вручил Беляеву конверт. – Опять из Красноярска. Кто пишет-то, выяснил?
– Да так, – промямлил Беляев, – сын.
– Ты же говорил, бездетный.
Беляев развёл руками.
– Оказалось, не совсем.
– Ну, поздравляю!
Беляев пожал протянутую ему почтальоном руку.
– Бывай, папаша, но от проставы не отвертишься. С тебя причитается.
Леонид вскочил на велосипед и резво покатил по бетонным плитам бывшего тока.
– Ого! – присвистнул Шахрай. – Какие новости. И от кого ребёнок?
– Кабы знать. Да и неудобно спрашивать. Не ребёнок уже. Взрослый человек. Вот приедет…
– Уже приедет?
– Пригласил. Если приедет, спрошу как-нибудь поделикатней.
Он сунул пока письмо во внутренний карман, а теперь, слушая, как Шахрай чертыхается, меняя наживку, вспомнил про него, достал и вскрыл ножом конверт. Ярослав писал, что отпросился с работы на несколько дней и прилетает третьего числа. Встречать не просил, мол, доберётся сам.
Третье было сегодня.
«А ну как он уже тут, а мы на рыбалку упёрлись, – подумал Беляев. – Хорошо, что на Клязьму не поехали и на Судогду не пошли».
– Ну как там у тебя? – окликнул он приятеля.
Шахрай не ответил. Беляев заглянул в ведро. Единственный ротан завис, расправив плавники, посередине круга, в котором отражалось небо. Олегу вдруг померещилось, что была это та самая рыба, которую поймал он в прошлый раз. Та, которой нашептал всякие глупости куда-то за левую жабру, прежде чем отпустить в озеро.
– И что же, есть тебя теперь, что ли? – пробормотал Беляев, взял ведро обеими руками, прошёл с ним за куст и аккуратно, чтобы не плеснуть, выпустил рыбку в воду.
– У тебя кошка есть? – крикнул Шахрай из-за куста.
В голосе звучала досада.
– У Пухова есть, у Афонина кот. Вообще много кошек по участку бродит.
– Придётся им отдать. Или вон собаке пуховской
