style="font-size:15px;"> – Товарищ генерал, у Михайлова зуб нарывает. Терпит, но хочет лететь. А вдруг на морозе хуже станет? Где с ним там возиться? Может одному лететь?
– Да, старые кадры не подведут. Болит, но терпит! Одному не надо, возьми Егорова. Дежурный вызовет. Вдвоём быстрее разберётесь.
– Но товарищ генерал, мы же на самолёт опоздаем.
– Ничего. Я дам команду, на другом полетите. Свободен, Мельников.
Только в приёмной Мельников вздохнул с облегчением. В углу, весь съёженный и держась за щёку, понуро сидел Михайлов. Увидев Мельникова, он, продолжая сидеть, поднял на него глаза.
– Не волнуйтесь, Владимир Андреевич, – успокоил Мельников. – Порядок. Егоров вместо вас полетит.
– Не ругался? – Михайлов кивнул в сторону генеральского кабинета.
– Нет, что же ему ругаться? Я объяснил, что вы рвётесь лететь даже с больным зубом. Генерал похвалил за чувство ответственности.
Михайлов «изобразил» радостную улыбку на лице – похоже, у него действительно болит зуб.
– Сергей Николаевич, – тихо, хотя в приёмной никого кроме них не было, прошептал Михайлов, – спасибо вам большое. Разрешите пару слов о «корейце»?
– Весь во внимании.
– Они там будут доказывать – мол, залетели случайно. Наверняка компас виноват. Ага, компас – из Парижа в Сеул над нашими базами атомных подводных лодок. Не верю им. Хорошо знаю ещё по Корейской войне. Посмотрите внимательно не столько в кабине, сколько в салоне. Может интересное найдёте. Успехов вам, Сергей Николаевич, и спасибо от меня и моего зуба.
– И вам спасибо за совет. Ну раз шутите, то будет в порядке у вас и у вашего зуба.
ЭЛИЗАБЕТ ГРИН
Будильник звонил противно и долго. Мики с большим нежеланием оторвала голову от подушки и уставилась на большие цифeрки ненавистного будильника. Голова соображала плохо, но ещё несколько секунд, а может и минут, и до Мики дошло – будильник ни в чём не виноват. Вежливо, но настойчиво старался разбудить. Время выбрал крайне неудачное, но Мики не оставило ему другого варианта – сама и не добровольно попросила разбудить именно в 7:45 утра. О какой добровольности может идти речь – Мики должна быть на работе не позже девяти. Она терпеть не могла рано вставать, но жизнь требует и диктует. Мики – типичная сова: поздно ложится, поздно просыпается. Здесь уместнее не «просыпается» а «встаёт», но тут явно не до логики. Встаёт поздно, а просыпается ещё позже. Иначе говоря, утреннее вставание и утреннее просыпание понятия разные. Мики может спокойно встать, продолжая быть в состоянии не просыпания, и начать день как все остальные, или по утверждению папы, нормальные люди. А папе Мики верит.
Итак, Мики должна встать и начать новый день. Встаёт. Чувствует: тело и душа находятся в разных мирах. По опыту Мики знает – пока они не встретятся не только на Земле, в её квартире, но и в ней, ничего путного ждать не приходится. Сопротивляться
