Вы какой-то известный тип, архитектор, что ли… В общем, шишка… Я вас видела. По телевизору.
– Это было давно, – мирно ответил Герц. – И я не архитектор.
– Но и не милиционер! Я слышала, все эти… знаменитые… жрут мякоть. Только не сырую. Концентрат, в таблетках.
Савелий пробормотал:
– У вас обширные познания.
– Не издевайтесь.
– А вы уберите дрянь. За ее хранение вас могут посадить в тюрьму. И меня заодно.
– За траву не сажают.
– Вам виднее.
– Я серьезно. – Девчонка понюхала содержимое салфетки.
Стало ясно, что она большая любительница. При том что Герц точно знал: сырая мякоть не имеет запаха.
– За траву не сажают, – повторила младая травоядная. – Мне «друг» говорил. Он там был. В тюрьме. Уже давным-давно за траву никто не сидит. Наоборот – там ее едят. Все. И охрана тоже.
– Не может быть. Тюрьмы подключены к проекту «Соседи», там везде объективы…
– Везде, да не везде, – взросло возразила девчонка.
– Значит, у вас есть «друг»?
– Как же без «друга» приличной девушке?
– Вот как.
– Между прочим, он приятный. Пальцем меня не трогает. Он меня всему научил.
– И траву есть – тоже научил?
– А что такого? – с веселым вызовом воскликнула девчонка. – Я вижу, вы хоть и архитектор, а совсем темный дядя. Вы знаете, как ее правильно жрать?
– Употреблять, – поправил Герц.
– Употребляют, – снисходительно, по слогам сказала его спутница, – наркотики. А траву – жрут. Знаете, как ее жрут?
– Понятия не имею, – твердо произнес Савелий. – А что, есть особые хитрости?
– А как же. Вас как зовут?
«Она первая начала», – сказал себе Герц и представился.
– А меня – Илона. Будем знакомы. Кстати, это… Спасибо вам.
– Пустяки.
– Если бы не вы, я бы уже сидела в изоляторе. Пришлось бы звонить Моисею. Он бы, конечно, сразу меня вытащил, но потом… – Девчонка вздохнула. – Он, это… не любит, если я попадаю во всякие истории. Он любит, чтобы все было тихо.
– Я его прекрасно понимаю. Куда вас отвезти?
– А никуда не надо. Могу выскочить прямо здесь. Возьму такси. Денег, правда, нет… Но я знаю ребят, которые отвезут по дружбе.
– Хотите – я вам одолжу.
Девчонка рассмеялась:
– Эх вы. Давать в долг нельзя! Это настоящее преступление. В сто раз хуже, чем хранить мякоть стебля. За такое как раз могут в тюрьму. И меня, и вас.
Пятисложное слово «преступление» далось ей с большим трудом.
– Мелкие суммы разрешены, – внушительно возразил Савелий. – Одиннадцатая поправка к Конституции.
– Ну, я в этом не понимаю. И в долг брать не буду. Я никому ничего не должна. Я бы закурила, вот.
– Курите, – разрешил Савелий.
– Нет, –
