большие надежды, прошлась по глазу, затронув часть щеки.
Эрдельтерьер завизжал, начал пятиться, порываясь передней лапой коснуться глаза. На шерсти появились капельки крови, Шэйн пребывал в неком замешательстве, левый глаз закрылся, по морде потекла клейкая красноватая слеза. Боль была невыносимой – жгло так, что казалось, глаз сейчас вывалится из глазницы.
Но несмотря на боль и временную дезориентацию в пространстве, преданный эрдельтерьер бросился за драпанувшим в лес Котом. Уже не догнал. Кот был далеко, он сорвался с места сразу, как только понял, нутром догадался – враг побежден. Напрасно Шэйн лаял ему вслед, непрестанно мотал головой, в этой схватке он проиграл. Хотя… У Кота тоже была рана, счет – один-один.
И чего, спрашивается, добился усатый живодер? Сделал калекой собственное животное, хотел почувствовать себя хозяином положения, а оказался за бортом. Теперь испугался сам, подбежал к псу, обнял, а что изменится? Утешай не утешай, проклинай Кота не проклинай – дело сделано. А собаку жаль. Нет здесь её вины, ни на грамм нет.
…А есть человек! И есть жалкий человечишка! Как мало осталось первых, как много появилось последних.
Глава четвертая
Мир не без добрых людей!
В лесу Кот провел ещё сутки. Все это время он практически пролежал под деревом, вылизывая кровоточащую рану. Боли как таковой она не причиняла, если ей не шевелить, а стоило встать и сделать несколько осторожных шажков, появлялись неприятные ощущения. Вскоре кровь свернулась, наверняка благодаря проведенной необходимой «санобработке»: кошки ведь отличные лекари, и когда рядом нет человека, который может оказать помощь, лечат себя сами. Вот и Кот усердно вылизывал рану, попутно прислушиваясь к голосам неспокойного леса.
Вечером, едва Коту удалось пройти пару сот метров, из раны пошла сукровица. Пришлось остановиться. Задняя лапа начала ныть. И вспомнилась Коту та несчастная птаха овсянка с раненным крылом, что стала ему легкой добычей. Ей было больно, а он её съел. А теперь больно ему, и он тоже легкая добыча… Вот так! Понимай, как хочешь.
Вечер пугал скорым появлением ночи. Темнота леса бросала вызов редким сероватым просветам угасающего дня.
Ночь Кот провел в ожидании утра, а стоило показаться рассвету, встал и медленно побрел по палой листве, волоча заднюю лапу. Рана нарывала, иногда боль «стреляла» настолько резко и сильно, что Кот вздрагивал, замирал на месте, осмеливаясь сделать следующий шаг, только когда лапа переставала подрагивать.
Он шел, и каждый шаг давался с трудом. Приходилось делать частые привалы, отлеживаться, пережидать боль, а затем снова идти. Вылизывать рану стало трудно, едва шершавый язык касался лапы, появлялась боль, но Кот все равно старался слизывать сукровицу и прилипшие к шерсти песчинки грязи. Очередная ночь настигла его недалеко от трассы. Удалось все-таки выйти из леса. Уже хорошо.
Ночь Кот провел в
