поцеловал ее, не танцевал с ней и даже не прогуливался, зная, что последствия для его душевного состояния будут катастрофическими.
Тайны прошлого преследовали его в настоящем и ставили под удар будущее. Мэтью никогда не покидало чувство, что образ, который он себе создал, может рухнуть в любую минуту. Стоит только кому-то сопоставить факты, узнать, кто и что он на самом деле, и все пойдет прахом. Дейзи заслуживает честного и цельного человека, а не такого, который построил всю жизнь на лжи.
Но сердцу не прикажешь. Мэтью всегда желал ее с такой силой, которая, казалось, буквально сочилась сквозь поры его кожи. Дейзи была милой, доброй, скорой на выдумку, порой сверх меры рассудительной и в то же время чрезвычайно романтичной. Ее темные искрящиеся глаза всегда затуманивали мечты. Зачитавшись, она часто опаздывала к ужину. Постоянно теряла наперстки, тапочки, карандаши. И любила предаваться мечтам под звездами. Мэтью не мог забыть, как однажды ночью увидел ее на балконе. Перегнувшись через перила, Дейзи мечтательно подняла к небу нежное лицо. Мэтью тогда охватило горячее желание броситься к ней и целовать до бесчувствия.
Мэтью часто, слишком часто, представлял себя в постели с ней. Если бы подобное когда-нибудь произошло – был бы так нежен… боготворил бы ее. Он готов на все, лишь бы доставить ей удовольствие: мечтал играть ее волосами, гладить мягкую округлость бедер, пройтись губами по плечам. Баюкать ее в своих объятиях, хотел этого и гораздо большего.
Мэтью удивляло, что до сих пор никто не догадался о его чувствах. Дейзи могла бы это заметить с первого взгляда. К счастью, она ничего не поняла. Дейзи всегда относилась к нему как к мелкой сошке в компании отца, и Мэтью был ей за это благодарен.
Но что-то изменилось. Он вспомнил, как Дейзи смотрела на него сегодня днем. В ее глазах застыло недоумение. Неужели он так изменился?
Мэтью не слишком заботился о своей внешности. Главное, что волосы подстрижены и лицо чистое. Суровое воспитание уничтожило малейшие проблески тщеславия: как и все бостонцы, он питал отвращение к чванству и всячески избегал всего нового и модного.
Однако в последние два года Томас Боумен требовал, чтобы Мэтью посещал его портного на Парк-авеню, пользовался услугами настоящего парикмахера, а не уличного брадобрея и приводил в порядок руки, как полагается джентльмену его положения. По настоянию Боумена Мэтью нанял кухарку и экономку и, следовательно, стал лучше питаться и набрал вес. Вместе с потерей последних примет юности это придало ему вид зрелого мужчины. Мэтью задался вопросом, понравился ли Дейзи, и тут же выругал себя за это.
Но она смотрела на него сегодня так… будто увидела его впервые.
Много раз он приходил в дом своего босса на Пятой авеню, но ни разу Дейзи не одарила его таким взглядом. Мэтью мысленно вернулся к тому вечеру, когда познакомился с Дейзи.
Его пригласили на семейный ужин. Прекрасно отделанную столовую освещала хрустальная люстра, на стенах плотные золотистые обои, под потолком позолоченная лепнина. На одной стене четыре огромных
