Стихотворения. Глеб Пудов

      Не смеётся теперь и не плачется.

      Безучастная смотрит душа

      из меня, эти бледные качества

      называя бесстыдным чудачеством

      и шепча о себе: «Хороша

      всё же я, несмотря ни на что,

      после жизни земной или до».

      Так живу, ослеплённый ей начисто,

      без оглядки на мир, – на себя

      полагаясь. Совсем не грустя,

      не смеясь, не тревожась. Иначе то

      приведёт к раздвоению в старчестве.

      Иногда мир с преступной душой

      есть уступка, лукавство с собой.

      Жду, затаившись, явления строчки.

      Ходики тикают, время не спит.

      Сентябрь, рассыпающий снег многоточьем,

      имеет сконфуженный вид.

      Муза молчит непритворным молчаньем.

      Ходики тикают, длинные дни

      жизнь разбавляют прекрасным отчаяньем

      на фоне чернильной возни.

      Время не спит. Я старею, старею,

      но даже в проекте ещё не готов

      памятник мой. Уважаемый тов.

      муза! Являйтесь скорее!

      Чудовищно природы увяданье,

      но как приятно стихотворцам воспевать

      смердящий труп, ведь это умиранье

      способно вдохновенье пробуждать.

      Повсюду – смерть, повсюду – её лики.

      Мертвы деревья, травы и цветы.

      Танатос40 бродит, в примирении великий,

      и тушит свет последней красоты.

      И всё это торопятся в движенье

      строки рифмованной поэты заключить.

      Спасибо, смерть, за чудо-настроенье!

      Как стихотворцам осень не любить?

      Ленива жизнь кошачего Стамбула.

      Жара в проулках жёлтых. Минарет

      упёрся в небо вечным караулом

      из четырёх встревоженных ракет.

      Мелькают руки, ноги интуриста

      в сплетеньях сумок, жестов и речей.

      Как хорошо, что следующие триста

      лет буду я по-прежнему ничей.

      На солнцепёке проплывают тени,

      мой населяя разноцветный бред.

      Мне веселей. Как дикое растенье,

      я долговечней башен и ракет.

      Мой день

Скачать книгу