почти до самого конца. Остановившись, перед большой массивной дверью слуга произнес:
– Это ваши покои почтенные сенаторы, – и указав в сторону от двери, откуда бесшумно появились двое рабов, Арманий продолжил:
– эти двое полностью в вашем распоряжении…
Только теперь Петроний обратил внимание на Армания. Это был молодой человек среднего роста, очень смуглый с достаточно правильными чертами лица и черными, как уголь глазами, и большим длинным носом. Для сенатора было не привычно видеть явного представителя Востока в отдаленной северной провинции Рима. Оглядев его, сенатор произнес:
– Твое имя кажется Арманий?
– Да, Я Флавий Арманий Капитолин, вольноотпущенник императора Константина, и начальник его канцелярии – почтительно ответил слуга.
– Благодарю, тебе Арманий! Ты явно не из здешних мест, – продолжал расспрашивать слугу императора Петроний, в то время как его товарищи вошли в покои.
– Ты прав, достойный сенатор, моя родина далеко, я вырос в Никомедии, а мои предки родом из Элии Капитолины в Палестине.
Услышав последние слова Петроний, уже находившийся на пороге опочивальни, резко обернулся и посмотрел на Армания. Их взгляды встретились и несколько мгновений, не мигая, они смотрели друг на друга, затем сенатор слегка кивнул головой и вошел в комнату, вслед за своими товарищами.
Вечером того же дня…
Трое мужчин возлежали на ложах возле камина в большой просторной зале. Между массивными колоннами из мрамора, словно немые стражи, стояли статуи Богов римского пантеона. Свет горящих лампад отбрасывал причудливые тени, словно оживляя каменные изваяния.
– Ужин удался на славу, – произнес один из мужчин постарше двух остальных, – нужно признать вино отменное, а яства великолепны. Император явно любит полакомиться и не отказывает себе в разнообразии еды, да дворец не менее роскошный, чем у восточных правителей. Не понятно, почему в Риме сложилось ложное мнение о его спартанском характере и скромности.
– Такое же ложное, как о его благочестии и праведности! – добавил самый молодой из присутствующих. – Я заметил, как глаза его заблестели, когда он увидел золото, а глаза этого неприятного епископа, который даже не пытался скрыть своей радости, были полны жадности и алчности!
– Не стоит так говорить, Гордиан, – обратился третий, который был ни кем иным, как сенатором Петронием Варом Аннианом. Он указал своему молодому товарищу пальцем говорить тише. – Мы не должны неподобающим образом обсуждать человека, чьим гостеприимством пользуемся, тем более, что он является августом и императором Запада!
– Не переживай, мой друг Петроний, вряд ли нас подслушивают, к тому же я выражаю, только свое мнение и делюсь им в узком кругу друзей.
– Да, это так, но твое личное мнение, может испортить мнение о нас! – Осторожничал Петроний.
– Я
