тобой, мой друг, – продолжал развивать мысль Марцелла Константин. – Мы не должны позволить войскам Максенция объединиться и перейти Альпы. Залог нашего успеха в быстроте действий! Наши войска готовы к выступлению и ждут приказа, – после непродолжительной паузы, произнес Константин, – приказ о выступлении будет подписан сегодня, хотя мы не получили от Максенция послания об объявлении войны…
– Ты полностью прав, август, – согласился Марцелл и продолжил, – и все-таки нам необходимо дождаться официального вызова со стороны Максенция. А тем временем, начать переброску частей в Трансальпийскую Галлию.
– Снос моих статуй, достаточный повод к войне!? Я уже распорядился, чтобы из Массилии и Лугдунума, в сторону Транспаданской Галлии начали двигаться Пятнадцатый и Шестой легионы. К ним должны присоединиться из Германии Пятый и Восьмой. Место встречи армий – правый берег реки Пад, вблизи Августы Тауринорум. Я, немного позже, с двумя легионами и галльской конницей во главе с Кроком, присоединюсь к армии. Но ты прав насчет войны, мы должны получить вызов и тем самым снять с себя ответственность за развязывание военных действий и сыграть роль освободителей отечества, до последнего момента, не желавших гражданской войны. В послании, полученном мною от августа Лициния, он полностью проявляет лояльность по отношению к нам и всячески заверяет нас о вечной дружбе и поддержке.
– Еще бы, в наше время иметь такого могущественного друга, как ты Август, мечтает каждый правитель, даже дикие варварские короли и те рады иметь союз с великим императором!
– Ну хватит, Марцелл – оборвал его Константин, хотя можно было заметить, что речь последнего была достаточно приятна ему. – Ты же знаешь, я не люблю, когда меня восхваляют!
– Это не лесть мой государь, поистине ты величайший из правителей, а доказательство сему, та безграничная любовь и преданность армии и народа, готового до конца выполнять твои указания и пойти за тобой! Я хочу заверить, мой государь, для меня, сражаться и умереть за тебя будет высшей честью и наградой!
– Благодарю тебя Марцелл, за твои слова, – воскликнул Константин, тронутый речью своего верного соратника и, подойдя к нему, император обнял его за плечи, затем продолжил:
– В тебе мой друг, я никогда не сомневался и даю тебе слово августа и императора, никогда не усомнюсь, как бы судьба не возвысила меня или наоборот не повергла, я всегда буду помнить твою верность и преданность!
– Клянусь тебе всеми богами великий август, до последнего моего вздоха я буду верою и правдой служить тебе, – почтительно поклонившись, сказал Марцелл.
– Поэтому я позвал тебя, сегодня и хочу доверить тебе очень важное дело, – понизив тон, продолжил Константин, – об этом поручении никто должен знать, даже моя жена Фауста находится в неведении, преданность которой я не ставлю под сомнение. Ты помнишь, как она повела себя, не присоединившись к заговору своего отца Максимиана, хотя
