дома вышли швея и миловидная девушка со свёртком в руках. Девушка горячо поблагодарила портниху, порхающей походкой поспешила к калитке.
Швея приветливо помахала Таре рукой.
– Я отлучусь ненадолго? – спросил Ши, когда счастливо улыбающаяся девушка прошла мимо.
– Можешь не торопиться, – улыбнувшись, ответила Тара, забирая покупки.
После того, как жена Ши ушла к другому три года назад, он словно разочаровался в семейной жизни. Нарис ни разу не видела, чтобы он пытался создать новые отношения. Неужели, наконец, решился?
Мягкая шёлковая ткань алого оттенка ластилась к коже Тары при каждом дуновении весеннего ветерка, пробирающегося в дом через открытое окно. Лучи солнца укутывали ткань теплым сиянием, играясь в золотой вышивке. Лёгкий шелест, похожий на колыхание листвы, сопровождал каждое движение.
Служба в гвардии Лоэтрака даже на балах предполагала ношение военной формы. Тара неуютно чувствовала себя, когда приходилось рядиться в юбку. Но это платье было особенным. Алый – цвет самой жизни. Золото – символ знати, а ещё это цвет Энга'арта, цвет Его благословения. В таких нарядах приходили на обряд обручения аристократки. Нарис и не думала, что ей суждено стать одной из них. Будущему мужу всё равно, что её род не знатен и не богат. Он готов забыть о многовековых устоях семьи, предписывающих заключать браки исключительно с людьми позолоченной крови.
Когда возлюбленный находился рядом, Тара словно сбрасывала груз прожитых тридцати шести лет и начинала чувствовать себя юной.
Плечо кольнуло, Нарис непроизвольно им дёрнула.
– Ой! Простите, госпожа! – пролепетала портниха.
– Ничего, продолжай, – разрешила Тара. – Долго ещё?
– Почти закончила. Надо только длину рукава подобрать. Я бы остановилась на закрытом крое. Вы будете выглядеть как настоящая саора4! – швея сомкнула алую ткань на запястье. – Как думаете, госпожа, оставляем длинный?
– А они не будут сковывать движения?
– Будут немного… – задумалась швея. – Но они скроют ваши… шрамы.
Десяток шрамов, оставленных вируанскими мечами, расчерчивали кожу предплечья. Они были напоминанием о Кровавой войне, о жертвах, принесённых ради мира.
– Ладно. Пусть будут длинными, – согласилась Тара. Помнить о войне в день обряда обручения ей совсем не хотелось.
Тара убрала выбившийся локон за ухо, провела пальцами по щеке, чувствуя неровности кожи. Жаль, что длинный рваный шрам, тянущийся белесой полосой от скулы до подбородка, было не скрыть.
В дверь трижды отчётливо стукнули.
– Впусти, пожалуйста, это Ши, – попросила Нарис, именно так он всегда предупреждал о своем прибытии.
Портниха открыла дверь. Ши бесшумно шагнул в комнату и замер, уставившись на Тару.
– Я… – начал он, но в дверь вновь постучали. Посетитель выбил костяшками пальцев
Дагх руэби! – «Крепость рухни!»
