раз возвращалась туда, откуда уехала, но в конце концов вырулила на трассу, что вела в сторону Сёдермальма. Там было проще, я просто ехала по прямой. Ну как по прямой – улица была прямая, а меня, конечно, сильно заносило. Я снова немного заблудилась на Слюссен, где нужно было переехать с одного острова на другой, но в итоге оказалась в Старом городе. Там я врезалась в прохожих, обругавших меня по-шведски, выехала случайно на проезжую часть, но машин всё равно почти не было, и добралась до Королевского дворца.
Дурнота прошла, и накатило какое-то необъяснимое веселье. Я словно увидела всё со стороны: Тиндер, дурацкие свидания, шведа, который не нашёл презерватив, себя на велосипеде, в два часа ночи, пьяную, зато с гладким лобком. До дома я так и доехала, хохоча, но, уже заворачивая на свою улицу, не вписалась в поворот и грохнулась посреди дороги. Надо было бы встать и отряхнуться, но я почему-то не смогла этого сделать и просто уснула, не выпуская руль из рук.
Под утро меня разбудили строители, поляки, которые ремонтировали что-то на Карлаплан. Наверное, они думали, не умерла ли я, потому что очень обрадовались, когда я наконец-то очнулась. Я отыскала в кармане куртки ключи и, стараясь не смотреть полякам в глаза, прошмыгнула в свой подъезд. Велосипед я оставила во дворе и отправила Бу сообщение, что он может заехать забрать его в любое время.
Гудрун помогла мне составить резюме и разослать по разным правозащитным организациям.
– Вот увидишь, всё будет хорошо, – повторяла она. – Будет работа, получишь вид на жительство и жильё, выйдешь замуж и станешь настоящей шведкой. В конце концов, заниматься политикой можно и здесь.
– Да уж, лучше в Швеции, чем в тюрьме, – тихо сказала я, но Гудрун всё равно услышала и покачала головой.
До шведки мне, конечно, было как до луны. Шведский национальный характер – полная противоположность русскому, и я сомневаюсь, что между русскими и шведами есть хоть что-нибудь общее, кроме любви к высокоградусной выпивке.
Труднее всего давался мне lagom – ни больше ни меньше, а ровно столько, сколько нужно. Это у нас всё чёрно-белое, чересчур, с перехлёстом, навзрыд. У шведов – во всём умеренность, спокойствие и консерватизм, неброские цвета, негромкие разговоры, осторожно подобранные выражения и всё в таком духе. Я, правда, заметила, что в Стокгольме перестала носить вещи в своей любимой красной, коммунистической, расцветке, заменив на скучные серые, чёрные, бежевые одежды. Но научиться подбирать выражения и избегать конфликтов было гораздо сложнее.
Меня раздражало слово nja – не nej или ja, «нет» или «да», а что-то между. И то, что шведы никогда не говорят «нет».
– Надо будет увидеться в следующую пятницу.
– С удовольствием.
В России это означает, что в следующую пятницу вы увидитесь. В Швеции может значить, что не увидитесь никогда. Вот и поди пойми их, этих шведов.
Или смягчение слов с помощью lite, немножко, чуть-чуть. Премьер-министр немного врёт, король чуть-чуть дурак, погода слегка омерзительна, доставка в этом ресторане немного
