благо, то оно в кровопускании».
– М-м-м, понятно, – протянула я, хотя ничего понятно не было, и тут же заорала, потому что Тетяна дёрнула воск.
– Краса требует жертв, – хохотнула она, присыпав меня тальком. И, достав пинцет, стала выщипывать оставшиеся волоски.
– Хиджама выпускает дурную кровь, – продолжала Мадина. – Омолаживает, оздоровляет, лечит прыщи, морщины, дряблость.
– Как лечит? Кровопусканием?
Тетяна перевернула меня на живот.
– Ягодицы раздвинь руками, – деловито сказала она.
– Да, да, кровопусканием, – закивала Мадина. – Делается надрез в нужном месте, на щеках, на лбу, а сверху ставятся банки.
– Ты не думай, она этому училась, у неё и сертификат есть, – сказала Тетяна, выдирая мне волосы из задницы.
Я посмотрела на комод, там стояли дипломы и сертификаты, в рамках, на русском, украинском и арабском.
– Два часа не мыться, сутки ничем не мазать и не ходить в сауну, – сказала Тетяна.
Я оделась, достала триста крон, протянула ей. Она суеверно кивнула на стол:
– Туда положи. Плохая примета, денег не будет.
Провожая, она протянула мне две визитки, свою и Мадины, на случай, если у меня есть подруги мусульманки. На её карточке было написано про эпиляцию и маникюр, на визитке Мадины – про хиджаму для женщин и детей, от всех болезней и в косметологических целях.
– Я, кстати, ещё убираюсь, стригу и делаю интимные причёски, – крикнула мне вслед Тетяна, когда я уже сбегала по лестнице. – И шью!
С Бу мы встретились недалеко от дома, где я жила, на набережной Страндвэген, самой дорогой улице Стокгольма. В 90-е её звали русской: стремительно разбогатевшие бандиты скупали здесь квартиры. Только высокие налоги и холодное лето спасли Швецию от нашествия наших нуворишей, выбравших более тёплые и весёлые страны.
Бу был в моём вкусе, голубоглазый, светловолосый и угрюмый. Только смотрел на меня, словно я прозрачная, и вообще вёл себя, будто я напросилась на свидание, а он, так уж и быть, согласился. Я подумала, что, видимо, не понравилась ему. Зря только эпиляцию делала.
– Я работаю в музее, – сказал Бу.
– Искусствовед?
– Нет, бухгалтер.
Я задумалась, как представиться.
– А я политический активист. Наверное, ты читал обо мне в «Дагенс Нюхетер». Ну, или в «Экспрессен». Я бежала от пыток. Мне цепляли клеммы на соски, обливали водой и пытали током, – мне хотелось сквозь землю провалиться, я и сама не знала, зачем каждый раз рассказывала это.
– Я не читаю газет. Люблю рыбалку и ходить на лыжах.
Я немного опешила. У него была странная манера общения.
– Да, лыжи я тоже люблю. И оперу.
Не зная, что ещё рассказать о себе, мы просто пошли по набережной. С одной стороны тянулись уличные кафе, а с другой были припаркованы яхты.
С борта Cinderella донеслась песенка Петры Мёде, с которой она выступала на «Евровидении»:
