раковиной. Очень знакомая на вид улитка.
– Любишь улиток? – усмехается Алехандро.
Я не то, что бы очень их любила, просто из всех его сокровищ, именно это показалось мне самым красивым – коричневое и зелёное бутылочное стекло, а между ними улитка. Улитка, очень сильно похожая на мою.
– Люблю, – говорю зачем-то.
И вот тут уже его глаза загораются.
– Моя мать называет меня улиткой. Говорит, я слишком медленный!
Мы смеёмся немного, потом он изрекает свою первую философскую мысль:
– Я не против. Улиткой быть классно.
– Почему это?
– Она всегда носит с собой свой дом.
В тот жаркий южный день я и понятия не имела, какой судьбоносной окажется для меня эта ассоциация.
Глава 9. Не медовый месяц
And You Don’t Even Know You Hurt Me – Nick Murphy
Иногда мы словно ползли друг к другу на четвереньках, иногда подкрадывались на цыпочках, но ни разу не шли уверенно напрямик.
Ноябрь в Ванкувере – это не ноябрь в Калифорнии, и мой подопечный мёрзнет. Я еду в Спорт чек и выбираю ему самую тёплую, удлинённую, пригодную как для обычной жизни, так и для хайкинга парку. Новые технологии обещают лёгкий вес и сохранение тепла при минус двадцати пяти градусах. Впрочем, ниже нуля в Ване почти никогда не бывает.
– У меня кое-что есть для тебя, – вручаю ему свёрток.
Лео смотрит вначале на упаковку, потом на меня, и в глазах его конечно вопрос.
– В Канаде сегодня день подарков, – отвечаю на него. – Очень уважаемый день.
– А… – начинает он было.
– А ты не знал, поэтому освобождён от ответственности. В следующем году уже будешь знать, и смотри не забудь!
Впервые мне стало страшно из-за тепла. Это была ночь, меня разбудила необходимость сбегать в туалет, и когда я вернулась, вместо остывшей постели меня ждало пятно не моего тепла. Вначале было очень приятно – вместо того, чтобы согнуть ноги в коленях и прижать их к животу, как я делаю всю свою жизнь, когда пытаюсь согреться, они сами собой вытянулись. Я лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к солнечным зайчикам внутри себя, они делились и множились, как клетки – быстро и неумолимо, пока до меня не дошло, что сама я теперь излучаю гораздо больше тепла, чем когда-либо.
Потом стало страшно. Мне не хотелось отвечать на вопросы, стоящие передо мной во весь рост. Я отворачивалась и пыталась игнорировать даже самый главный из них: «Что я делаю в его постели? Что я делала в ней вчера и позавчера?». Куда всё это приведёт, если с самого начала известно, что для него этот путь тупиковый?
Мы с Тьяго спали не только в разных постелях, но и в разных комнатах. Между нами был секс, но мне с самого начала хватило ума понять, что ждать большего бессмысленно. И я не позволила этому большему родиться и внутри себя, начертила границу. Хоть внутри этой границы, хоть
