попытка, которая мне удалась, сводилась к следующему. Рядом с моей тетрадью лежал карандаш. Я протянул руку с открытой ладонью и, держа ее сверху на небольшом расстоянии от карандаша, сосредоточил свой взгляд и всю свою уже натренированную волю, приказывая карандашу подняться ко мне в руку. И действительно, спустя некоторое время карандаш, вопреки закону тяготения, подлетел к моей ладони. Правда, я был этим столь ошарашен, что не смог вовремя сжать пальцы, и карандаш снова упал на стол. Но чуть позже я научился его подхватывать.
Подобные эксперименты я продолжил, все более укрепляясь в мысли о наличии великой и для нашего знания новой силы, способной преодолеть все физические ограничения. Эта сила действует посредством духовных флюидов, недоступных нашему чувственному восприятию, но человек может поставить ее себе на службу, войдя по мере сил в резонанс с колебаниями этих флюидов, сделать же это возможно с помощью некой функции нашего мозга, вызываемой путем крайнего напряжения воли. И вот это самое волевое напряжение, преобразованное в колебания, должно в известный момент совпасть с длиной волны этой новой неведомой силы. В этот момент резонанс достигнут и сила эта становится на службу человеку.
Сколько времени мне всякий раз было нужно, чтобы достигнуть подобного состояния, я сказать не могу, ибо малейшее отключение воли, как взгляд на часы, сразу разрушало эксперимент.
От этих незначительных опытов я стал понемногу переходить к более серьезным и трудным. Так, я заставлял людей без видимой причины проделывать действия, удивлявшие их самих. Одним лишь усилием воли я передвигал тяжелые предметы, как, скажем, шкафы, с места на место. Как-то раз я поднял в воздух большую собаку, и она, повизгивая от страха, парила на высоте дома.
Больше того, однажды мне удалось и самому подлететь над землей. Я лежал на лужайке в саду и смог подняться настолько, что дотронулся рукой до верхних ветвей растущей там липы. Сила тяжести больше не была для меня препятствием. Моя воля ее преодолела!
Все свои опыты и наблюдения я держал в строгой тайне, поскольку, во-первых, опасался, что распыление этого знания помешает концентрации моей воли, во-вторых, я решил лишь тогда обнародовать свое открытие, когда буду иметь в руках надежное научное доказательство, которое избавит меня от любых сомнений.
Должен признаться, что год моих тайных изысканий не сделал меня счастливее, хотя тщеславие мое строило грандиозные планы на будущее. Моя нервная система жестоко страдала от постоянного волевого перенапряжения, и, несмотря на отличное физическое сложение, я был болен, хотя не говорил об этом своим близким.
Поскольку вместе с непосильными нагрузками на нервную систему росла и моя чувственность, я нередко опускался до того, что использовал свою внутреннюю силу для завоевания женщин.
Эти победы доставляли мне мимолетное удовольствие, но и вызывали постоянное беспокойство, приводили в смущение, особенно, когда во мне бывали затронуты душевные
