района и здешнего уклада, но мы не хотим, чтобы нам не хватало вас. Поэтому мы будем приезжать к вам в гости. И хотим, чтобы вы приезжали к нам. Всех будем ждать с нетерпением! С вами остаются наши самые тёплые воспоминания. И ещё с вами остаётся вот эта маленькая красная тележка. Всякий раз, когда будете ею пользоваться, вспоминайте, пожалуйста, этот счастливый день.
Иззи начал было садиться, но на полдороге снова встал и добавил: «Считайте её подарком всем вам от шафера». Он не сказал, какого именно шафера имеет в виду, но я уверен, что меня.
И вот теперь, в реальном мире, я сидел за столом и вычёркивал один за другим все пункты моего списка. У меня больше не было ни красной тележки, ни тех, первых самоклеящихся листочков, ни футболки дизайна Беллы Дубински, ни ручки и чернил, которые мне купила Тилли Нахман. Но у меня была новая пачка самоклеящихся листочков и новая ручка для каллиграфии – то и другое я купил на свои собственные деньги, когда вернулся в Эпифанию.
После поездок в «Мир Диснея» или «Подводный мир» мне не приходилось писать бутербродных писем. Однако Сенчури-Виллидж – это не «Мир Диснея» и не «Подводный мир». Сенчури-Виллидж вообще уникальное место в западной цивилизации. И в целом мире тоже.
Я взял мою ручку и заправил её правильно, проделав все шесть шагов, которым научила меня Тилли. Она тогда сказала: «Думай, что эти шесть шагов – не подготовка к началу работы, а само начало работы». И, заправляя ручку, я понял, что уже начал писать бутербродное письмо. Я набрал чернил до упора, потом, держа ручку над пузырьком, выпустил три капли обратно.
И я подумал: писать бутербродное письмо – это как возвращать несколько капель чернил обратно в пузырёк. Я отложил блокнотик и взял большие, настоящие листы для каллиграфического письма. И начал писать:
Дорогие бабушка Зейди и дедушка Нейт,
спасибо вам за чудесные каникулы вдали от реального мира…
2
В игре пошла жара, и миссис Олински тоже стало жарко. Она сидела на своём месте в проходе и ждала.
Слева от неё сидел доктор Рой Клейтон Ромер, районный инспектор школ. И доктор Ромер, и миссис Олински не сводили глаз с уполномоченного. Человек на подиуме – это главная фигура, герой дня, калиф на час.
Он был облачён в тёмно-синий, идеально сидящий, в тонкую полосочку костюм и белоснежную рубашку. Из рукавов пиджака выглядывали французские манжеты. Миссис Олински не знала, до какой степени французским манжетам положено выглядывать из рукавов по этикету, но не сомневалась, что манжеты уполномоченного выглядывали ровно на столько, на сколько положено, с точностью до миллиметра – хоть штангенциркулем замеряй. Французские манжеты были скреплены ониксовыми запонками; галстук в красную полоску завязан идеальным узлом. Софиты озаряли пышные, безупречно уложенные волосы, подкрашенные в оттенок персиковой косточки. И костюм, и причёска ясно говорили: человек хочет, чтобы на
