style="font-size:15px;"> – Жду Вас у памятника Владимиру Ильичу!
Голубая райкомовская машина ЗИС-101 шла за мной. Я еще не видел машины, но гудок не обманывал…
11 часов 30 минут. Десять венских булок, полватрушки съел сразу, а затем до 3 часов с огромным вниманием все собравшиеся слушали мой рассказ. Шофер принес чемодан, и я погрузился в сладкий крепкий, богатырский сон.
А. Г. Берман[18]. «На учете каждый грамм хлеба»
«На вокзалах у вагонов – слезы, вопли, истерики. ‹…› Работаю контролером по учету и выдаче продовольственных карточек. ‹…› Умер Михаил. Я тоже была уже в состоянии полнейшей прострации. ‹…› Никто из контролеров учбюро не потерял членов семьи. ‹…› Материал о злоупотреблении ею продкарточками полностью подтверждается. ‹…› Религия занимает еще прочное место в быту у многих. ‹…› Как омерзительны эти сытые, пышно-белые “талонщицы”».
22 июня 1941 года
Война, война, война! И, должно быть, самая страшная из войн, какие переживал когда-либо наш народ, а может быть, и все человечество. Вчера еще радостно и волнующе лились звуки бальной музыки, люди танцевали, пели, веселились, спокойно отдыхали А сегодня – слезы, страдания, смерть.
С утра была на избирательном участке. Здесь были все наши активистки-домохозяйки. И вдруг это сообщение по радио. Встревоженные лица, ужас в глазах, и среди жуткой тишины неожиданный истошный вопль:
– Ой, сыночки мои дорогие!
Это Белевич, мать четырех взрослых сыновей, заломив руки, выкрикнула навзрыд.
Кое-кто из женщин даже возмутился:
– Как не стыдно впадать в панику! Ведь не только у вас сыновья.
Я позвонила секретарю райсовета Гладилиной. Она сказала, чтобы я закрыла избирательный участок и шла в райсовет.
Когда я шла в райсовет, уже гремели выстрелы зенитных орудий, летали наши самолеты.
Страшные, тяжелые дни наступили для нашего народа.
Когда я была у Гладилиной, позвонила зав. районо Ильичева. Вызывала в районо на совещание, которое назначено на три часа ночи. Будут представители от райкома партии. Что нам скажут?
20 июля 1941 года
Работаем дни и ночи без сна. Порой кружится голова от усталости. В помещении первой образцовой школы района, где помещался педкабинет, работает районный эвакопункт. Я оформляю документы эвакуируемых и выдаю талоны на хлеб и продукты. Шумно. У моего стола огромная очередь. Матери с детишками все идут и идут. Разорены семейные очаги, весь налаженный, устоявшийся быт!
Эвакуация детей. Ничего более тяжелого и жуткого не видела до сих пор – разве только голодных детишек раскулаченных семей, отправляемых из Башкирии в Сибирь.
По всему Ленинграду мчатся автобусы к вокзалам. Их много, так много, что на улицах задерживается движение остального транспорта и пешеходов. В автобусах матери с детишками. Эвакуируют детей без матерей. На вокзалах у вагонов – слезы, вопли, истерики. Воспитатели бережно берут из рук матерей ревущих детишек. Есть и полуторагодовалые.
А. Г. Берман – инспектор районного бюро заборных книжек (имеются в виду именные книжки с талонами для получения нормированных продуктов, то есть карточки). Фрагменты дневника воспроизведены по рукописи, переданной родственниками в архив Пискаревского мемориального кладбища.
