4. Вождь
В тот день умерла больная женщина, и мы никуда не пошли. Мужчины снова рыли яму, а мать вождя проводила погребальный обряд. Скорчившись возле холма из камней, под которыми лежал Кы-А, я прижимала к животу второй обломок орлиной кости, и мне было плохо как никогда. Закончив обряд, старуха подковыляла ко мне. Присев рядом, вздохнула:
– За два дня мы потеряли троих. Если так пойдёт дальше, мы не доберёмся до стойбища другой Тойби.
– Троих?! – Я подумала, что ослышалась. – Ты сожалеешь, что Космач ушёл?!
– Сожалею. Нужно было лишить его права участвовать в жеребьёвке на одну луну. Тогда б он, возможно, остался.
От злости меня аж подбросило!
– Кы-А погиб из-за него! Почему твой сын мне сразу поверил, а ты – нет?!
– Успокойся, а-ми. Я поверила тебе, как и мой сын. Особенно, когда Однорукий подтвердил твоё обвинение. Но вера – не доказательство.
– Космач всех унижал! Моя ми-а сказала, что у него сердце гиены! Твой сын назвал его взбесившимся зверем! И ты жалеешь о том, что он ушёл?!
– Да. Терпеть Комача было сложно, но я просила женщин сносить его грубость. Упрашивала потерпеть Кы-А и Однорукого, других увечных, над которыми он издевался. Космач зло высмеивал промахи неопытных охотников, но я уговаривала их не обижаться. Он то и дело затевал ссору с вождём, но я убеждала сына не поддаваться гневу и не отвечать.
– Почему?!
– Потому что права твоя ми-а – у него сердце гиены. И прав мой сын – Космач как бешенный зверь. Однако, пока Рыжий находился среди нас, бешенный зверь рычал, скалил зубы, но сдерживался. Семья заставляла его следовать человеческому закону. Покинув Тойби, Космач стал опаснее льва. Я сожалею об его уходе, потому что боюсь! За всю нашу семью, а сильнее всего – за тебя и за сына.
– Вождь – лучший охотник!
– Космач ведь сказал, что нет.
– Я в его ложь не верю!
– Он угрожал, а не лгал, и сын это понял.
Теперь по ночам у огня дежурили в две смены по двое мужчин. Вождь остался на первую смену. Дожидаясь его, я задремала. А, когда на рассвете проснулась, он со своими юношами уже ушёл.
Идти единой группой без Космача было намного приятней и легче. Калеки часто освобождали женщин от волокуш, и те, пересмеиваясь, переглядывались с молодыми охотниками. Потом детей оставили мне и старухе, нас и калек – под присмотром старших мужчин, а молодая компания отправилась собирать грибы. Вскоре они возвратились – без грибов, но очень довольные. Старуха вновь отправила их на сбор съестного, наказав искать повнимательней – вождь и двое неопытных юношей не прокормят ораву здоровых бездельников!
Мальчик постарше шёл со старухой. Та показывала ему съедобные злаки, он собирал их и нёс, гордый тем, что тоже вносит свою лепту. Я играла с двумя малышами. Они с пронзительным визгом убегали, а я догоняла. Потом от них убегала я, а они, визжа, догоняли. Наконец малыши утомились. Кто-то из охотников подхватил одного и усадил себе на плечи. Второго я взяла на руки
