но затем обнаружила золотистое мерцание, которое выделялось на фоне серебряного света луны. Зан Захрай выскочила из повозки, держа дрожащими руками масляную лампу, бросавшую тень на ее морщинистое лицо. От историй на ее лице у меня по предплечьям побежали мурашки. Не мешкая, я побежала к ней, чтобы успокоить. Нередко пожилая женщина страдала от кошмаров.
Какие образы мучили ее на этот раз?
– Все в порядке?
– Где Элиа? Где София? – Когда она произнесла имя Софии, мне стало жутко. Таким тоном она обычно говорила лишь о мертвых. Призраках прошлого.
– Они на фестивале танцев. Как ты и советовала Элиа, Зан Захрай. Разве ты не помнишь?
– Где она? – Ее ресницы трепетали, как крылья комара. – Где она-а-а?!
– Она все еще гуляет с Элиа, Зан Захрай, – спокойно ответила я, положив руку на ее впалые плечи. – Успокойся. Элиа присматривает за ней. Ты же его знаешь… – Он не допустит, чтобы с наследницей Рей что-то случилось.
Но взгляд Зан Захрай стал еще более диким. Еще более свирепым, так что я невольно отступила на шаг.
– Где она?
– Зан Захрай…
Она вихрем пронеслась мимо меня и, насколько позволяли ее старые кости, побежала к каменному мосту.
– Подожди же, – взволнованно вздохнула я и последовала за ней. Паника охватила меня, я почувствовала опасность прямо за собой, почувствовала, как она щекочет мой затылок.
Что с Софией? Что видела Зан Захрай?
Стук моего сердца отдавался в горле. Как будто я проглотила его.
– Зан Захрай! – прохрипела я, поморщившись от острого камня, что вонзился в подошву моей ноги. От боли я скривила губы и остановилась. Горячая кровь сочилась из раны, пока я следила за старейшиной племени, которая приближалась к солдатам у ворот Медного города.
Его взгляд заставил меня нервничать. Во мне бушевала яростная буря. Чувства, которым я не могла дать название, лишили меня воздуха. Мне было жарко и холодно. А затем стало стыдно за свои действия. Я все еще ощущала металл под большим пальцем, словно порезалась о него. Это было восхитительно. И было бы еще более восхитительным, если бы часы исчезли в моей ладони, а затем в кармане юбки. В свете нашего костра они наверняка выглядели бы, как сам Медный город. Я бы наслаждалась их красотой, как сорока. Они лежали бы у меня под подушкой, словно самое большое сокровище, которым я владела. Элиа был бы поражен. Великолепие этих часов затмило бы его нелепое кольцо. Я бы победила.
Но стыд за эти мысли взял верх.
Он не без причины смотрел на меня с осуждением. Он имел полное право заклеймить меня тем, кем я была. Мерзкой воровкой.
Слезы застелили глаза, когда я смешалась с танцующими. Музыка уходила все дальше и дальше на задний план. Осталось лишь постоянное тиканье рыночных часов. Тиканье… Его глаза.
И его прикосновения. Я все еще чувствовала руку на своем запястье.
