И тут же вежливо вернул карточку Арсению.
– Благодарю вас, мастер. Произошла досадная ошибка, приносим вам извинения.
Арсений демонстративно достал перчатки, натянул их и брезгливо принял карточку. Достал из кармана портативный дезинфектор, с ещё большей демонстративной брезгливостью обработал персональную карточку и только после этого вернул её в карман.
Полисмены поморщились.
– Предъявите идентификационные номера, – потребовал Арсений.
– Эй, ты чего… – Некурящий полисмен надулся.
– Вы отказываетесь предъявить идентификационные номера?
Полисмены быстро переглянулись.
– Я могу набрать. – Арсений похлопал себя по карману. – Набрать? – спросил он усталым голосом. – Я наберу, и вы поговорите с Нютой-Марией?
– Не стоит, – быстро сказал некурящий.
Он отстегнул экранирующий клапан над правым нагрудным карманом и предъявил номер. Его коллега поморщился и тоже поднял клапан. Арсений поднял телефон и зафиксировал номера и личности.
– Ещё раз извините, – сказал некурящий. – Всего хорошего!
Полицейские сделали слаженный шаг назад, развернулись и стали быстро спускаться по лестнице. Арсений же пошёл с трудом вверх.
И пылок был, и грозен день, Нюта-Мария, прекрасен и сладок вид твой, из груды мусора выставился лестничий.
– Мастер! – кричал вслед лестничий. – Мастер, спасибо, мастер! Я запомнил тебя, мастер!
Арсений поднимался по лестнице, пытаясь понять, думает ли он о чём-то. Это было сложно понять. Слишком много всего произошло, слишком много.
Шагать получалось тяжело. Сердце словно распухло, давило на горло и мешало дышать, почти в самом верху лестницы Арсений обернулся. Лестничий забрался в палатку и теперь радостно разводил костёр в железной банке.
Арсений болезненно улыбнулся и поковылял к остановке.
Такси разъехались, и последний автобус ушёл, возле остановки дежурил моторикша. Тридцать токенов. Арсений заплатил и устроился в люльке.
Рикша был паршивый, люлька не отапливалась и громыхала, готовая вот-вот оторваться от мотоцикла, но Арсений не боялся. Примерно через десять минут он почувствовал, что мир стал мутнеть и покрываться морозной сеткой, Арсений попросил остановиться, они остановились возле отбойника. Арсений послюнявил пальцы и вынул линзы, хотел выкинуть, но водитель забрал их себе. Поехали дальше. Мотоцикл гулял по обледенелому асфальту, колёса переставляло на поворотах, люльку заносило, рикша хохотал.
Рикша пришёл в хорошее настроение, и каждый раз, когда мотоцикл опасно поднимался на два колеса и люльку отрывало от дороги, он хохотал. Он кричал о том, что всё катится к чёрту, весь мир, нормальных свечей не найти, что этанол дорожает, что с вокзальной площади утром убрали семнадцать мертвецов, и эти семнадцать – единственные счастливые люди в этом сраном городе и в этом сраном мире, что ещё только декабрь и шансов переждать эту зиму мало, так мало.
Арсений
