style="font-size:15px;"> Все принялись рассаживаться.
Княгиня Голицына на какое-то время оказалась рядом с Руничем.
– Господин Рунич! – позвала она.
– Я к вашим услугам, сударыня!
– Я давно к вам присматриваюсь!
– Мне лестно это слышать!
– И только сейчас поняла, чего вам не хватает.
– Очень многого, сударыня! – улыбнулся молодой человек. – Пальцев не хватит перечислять!
– Я увидела только одно: вам не хватает жемчужины!
– Какой? – с интересом спросил Рунич.
Уже севшая на своё место Наталья Гончарова что-то показывала окружающим. Со всех сторон неслись голоса:
– Невероятно!
– Какая прелесть!
– Просто жемчужина какая-то!
– Настоящая жемчужина!
Рунич пригляделся и увидел в руках Натальи портрет молодой женщины необыкновенной красоты.
– Кто это? – спросил Рунич.
– Моя мама! – с улыбкой ответила Наталья.
Рунич повернулся к Голицыной:
– Вы эту жемчужину имели в виду?
Княгиня нахмурилась, но ответить не успела – послышался голос императора:
– Мадам и мсье! Дамы и господа!
Все разом замолчали. Даже лакеи, откупоривавшие бутылки, замерли на своих местах.
Александр поискал глазами Марию Антоновну, сидевшую рядом с мужем обер-егермейстером Двора Дмитрием Львовичем Нарышкиным, улыбнулся и сказал:
– Недавно мне подарили попугая. Птица оказалась очень забавной. Когда появляется мой старый лакей, попугай, встрепенувшись, тотчас начинает требовать пунша.
Сидевшие за столом засмеялись.
– Сегодня я буду вести себя на манер моего попугая, – продолжал император. – С той разницей, что я не буду обращать внимания на старых. Я буду смотреть только на молодых. И, встрепенувшись, буду требовать пунша, чтобы выпить его за здоровье и счастье Натальи и Николая Гончаровых!
– Ура-а-а! – грянули присутствующие.
По знаку церемониймейстера музыканты заиграли величальный свадебный мотив.
Рунич, встретившись взглядом с княгиней Голицыной, сказал:
– Число-то сегодня – 27-ое! И год 1807-ой!
– Ну и что?
– Две семёрки! Залог счастья!
А жизнь Алексея Охотникова тем временем неумолимо приближалась к финалу. Почувствовав, что дни его сочтены, штабс-ротмистр попросил доктора Стофрегена передать императрице, что хочет с нею проститься. Ответ последовал незамедлительно – Елизавета Алексеевна велела передать, что прибудет вечером.
Собрав последние силы, Алексей потребовал, чтобы его одели в мундир, а комнату украсили цветами.
В девять часов вечера к дому подъехал экипаж. Из него вышел доктор Стофреген, а за ним – две женщины с лицами, скрытыми под покрывалами.
