в батарее осталось пятеро. Толик Андреев – старшина и ЗКВ5, Вася Арапов – ЗКВ1, Шура Новак – ЗКВ2 и два водителя-тренажериста, бульбаш Кукся и хохол Струт. Протягиваю Толику руку, но он больно бьет меня в плечо. Морщусь и настороженно смотрю на него, но Толик улыбается – этим жестом он ставит меня на место и возвращает в реальность.
– Стекло привез?
– Нет.
Толик хмурится.
– Слишком неожиданно заменили, не успел собрать. Сменщики привезут, – вру я экспромтом.
– Ладно, – машет рукой Толик.
Днем подходит комбат и интересуется, есть ли у меня автомобильные права. Говорю, что есть, но не открыта грузовая категория. Комбат уходит задумчивым. Батарея пестрит непривычным интернационалом, кого здесь только нет. Через пару дней меня вводят в штат, «комодом» в пятый взвод. Так как «замок» в пятом исполняет обязанности старшины, я фактически становлюсь ЗКВ (замкомвзвода). Работы наваливается столько, что спать некогда. Мой взвод представлен практически всеми обитателями нерушимого союза. Хохлы, бульбаши, грузины, азербайджанцы, узбеки, таджики, туркмены, молдаване, немцы… Представителей РФ, таких как татар, чувашей, мордву, марийцев, удмуртов и других, априори считаем русскими. Встречаются такие национальности, о которых раньше и не слышал. Один из них с гордостью называет себя гагаузом, напрочь отрицая принадлежность к молдавской нации.
В полночь, отбив наконец взвод, иду по центральному проходу. Из полумрака наплывают гитарные звуки, на фоне оконного проема маячит стриженый силуэт. Подхожу ближе и столбенею: на подоконнике сидит череп и извлекает звуки из привезенной мной гитары, он нашел ее в ленкомнате. Отбираю инструмент, разглядывая этот экземпляр с любопытством антарктического пингвина:
– Ты че, дядя, совсем рехнулся?
Ему еще повезло, что он нарвался на меня. Сидит, надув губы, – детский сад. Похоже, искренне не врубается, куда попал, насмотрелся «Служу Советскому Союзу», оказывается, только вчера приехал.
– Еще раз увижу, сгниешь на очках. Вали спать, придурок…
Он еще не понимает, что скоро лишится этого удовольствия. Почему все-таки одни врубаются в ситуацию мгновенно, другие доходят месяцами? Через пару недель вижу в наряде по столовой его залитое слезами лицо. После команды «съебались на счет три» он, не торопясь, хромает за мгновенно испарившимися духами, и прапорщик Кондратьев достает его своей знаменитой тростью. Скривившись от боли, он держится за отбитую руку.
– Как же так можно с человеком, он что, не видит, что у меня нога стерта??? – выдавливает он перехваченные рыданиями фразы.
Насчет человека он сильно заблуждается, его ждет длительный процесс эволюции. Упав ниже плинтуса, в человека надо превратиться заново. У меня нет слов – как же ты собираешься здесь выживать, сынок? В общем, без комментариев…
На дворе начало июня, но погода глумится над нами непривычными холодами, 10-12 градусов.
