качества, и вместо того, чтобы заботливо сопроводить меня к выходу, он первым делом захлопнул мелодично покачивающуюся на несмазанных петлях форточку, а уж потом аккуратно взял меня под локоть. Зрение ко мне до сих пор не вернулось, и данный факт не мог не настораживать. Ориентация по внутреннему чутью – это, конечно, прекрасно и удивительно, но лишь в ряде чрезвычайных ситуаций, а для постоянного применения экстрасенсорика годится не лучше, чем вечерний туалет для повседневной носки. Не хватало еще в расцвете лет ослепнуть, как лошадь в шахте, ну или как одна всемирно известная прорицательница.
–Патупаиарехе,– достаточно членораздельно прошептал Те Ранги, невнятно продолжил фразу на маори и снова затих.
–Помогите мне спуститься, – раздраженно напомнила я рванувшемуся к своему пациенту реаниматологу, – с ним все будет хорошо.
Врач недоверчиво хмыкнул и, судя по тому, что вскоре из коридора выплыла еще одна пульсирующая точка, жестом подозвал медсестру.
–Лена, присмотри за ним, я сейчас вернусь, и утром плотнику заявку напиши, скажи, форточка плохо закрывается, чуть ветерок подул и сразу все нараспашку,– передавав Те Ранги под наблюдение своей коллеги, доктор, наконец, соизволил переключить внимание на мою персону, – вы идти точно можете или полежите полчасика?
Провокационный вопрос реаниматолога я демонстративно проигнорировала и нервно шагнула к выходу. Ну теперь, держи меня, соломинка, держи – если я сослепу навернусь со ступенек, господа эскулапы меня будут до завтра по частям собирать.
В роли собаки-поводыря мой провожатый явно чувствовал себя весьма неуютно. Проблема усугублялась еще и пребыванием врача в счастливом неведении относительно вероломно сразившей меня слепоты – ему все время казалось, что натыкаюсь на стены и инстинктивно выставляю перед собой руки я совершенно безосновательно, и моя показная слабость есть элемент безупречно разыгранного спектакля. Мне же в сложившихся обстоятельствах приходилось довольствоваться малым: главное, я успела ретироваться из палаты до полного пробуждения Те Ранги да еще и приватизировать при этом злополучный нефритовый амулет, при каждом шаге неприятно ударявшийся мне об ногу. От полноценного ожога меня пока успешно выручала многослойная одежда, да и температура безжалостно разлученного с хозяином талисмана, однозначно, упала.
–Когда вы его заберете? – внезапно поинтересовался реаниматолог. По моим субъективным ощущениям мы преодолели большую часть пути и я ничуть не возражала, чтобы оставшийся отрезок также был пройден нами в гробовом молчании. Но у сопровождающего меня врача имелось свое собственное мнение на этот счет:
–Или он надеется аннулировать отказ от госпитализации, если ваши методы лечения не принесут результата?
–Мне всё равно, – безразлично отмахнулась я и едва не потеряла равновесие, -разговаривайте с его родственниками или друзьями
