предупредить остальных. Пережевывая свои проблемы, я позабыл о необходимости сохранять бдительность. Что за глупость посылать человека на такое задание в одиночку! В очередной раз неопытность толкнула нас на ошибку, которая может иметь очень серьезные последствия!
Понимая, что смятение мешает мне действовать, я заставил себя выставить вперед тяжелую винтовку Т-фарад, которую носил на перевязи за спиной. Из-за этого маневра я выронил фонарик, и, подбирая его, подавил ругательство, пытаясь вспомнить, с какой стороны донесся звук. Затем мне пришлось нервно нащупывать кончиками пальцев спусковой крючок винтовки. Нашарив неровность в нижней части оружия, я решил, что нашел курок, и нажал на него. К несчастью, я спутал его с креплением перевязи, винтовка отстегнулась и с дьявольским грохотом упала на землю. В панике я уже собрался наклониться, чтобы поднять ее, как вдруг меня схватили за плечи и резко дернули назад.
Что было дальше, я помню смутно. Звезды и скалы вокруг понеслись кувырком, камни царапали мне лицо, а песок умудрился забиться в рот, когда меня без особых церемоний бросили на землю. Железной хваткой мне скрутили обе руки за спиной, а чья-то ладонь в перчатке зажала мне рот, не давая закричать. Я услышал, как подобрали мою винтовку, а потом почувствовал, что руки мне скрутили чем-то вроде пластикового ремешка. Страх сочился из всех моих пор. Две мощные руки поставили меня на ноги, подняв в воздух, как если бы я весил не больше ребенка, и потащили в сторону от тропы, после чего заставили идти между скалами при синеватом свете налобной лампы боевого экзоскелета крестоносца. Все произошло так быстро, что я даже не успел подумать, были ли нападавшие атамидами или человеческими существами.
Теперь я знал, что армия нас обнаружила.
Все погибло. Умудрившись нас засечь, они, прежде чем пойти на приступ, схватили идиота, который шарился в двухстах метрах от лагеря.
Мы все умрем! И всё из-за меня!
Подталкиваемый в спину, я прошел – скорее, протащился, спотыкаясь, – метров пятьдесят, потом меня остановили за скальной грядой, где я мог орать сколько душе угодно – в пещерах все равно никто ничего не услышал бы. Не знаю почему, но с меня сняли путы. Подумав, что другого случая не представится, я развернулся, молотя кулаками по тому, кто меня освободил, не разбирая даже, где у него голова. Рука, покрытая углеродно-семтаковыми пластинами, без труда отразила мою жалкую атаку, и знакомый голос насмешливо произнес:
– Ты еще не наловчился обращаться с Т-фарад.
Адреналин, в промышленных количествах выработанный моим мозгом, помешал мне придумать какой-нибудь умный ответ, так что я закричал:
– Давайте, сволочи! Не растягивайте удовольствие, пристрелите меня, и покончим с этим!
Не самое поэтичное высказывание, но на тот момент мне не пришло в голову ничего лучше.
– Не буду же я убивать тебя, Альберик, пока не извинился перед тобой.
Думаю,
