Байрон подносит кубок из черепа к губам. Пьет, пока не осушает его полностью. Мэри ждет удобного момента, чтобы поблагодарить Джона за чудесное спасение у ворот дома Одье. Природная застенчивость сковывает ее душевные порывы. Клер хохочет над шуткой Перси, которую Мэри отнюдь не находит смешной. Сводная сестра в свою очередь рассказывает какой-то театральный анекдот.
Джон Полидори привык относиться к болтовне мисс Клермонт как к фоновому шуму, сопровождающему их совместные ужины. Перестав вслушиваться в слова, он с удивлением обнаружил, что она его почти не раздражает. С не меньшим удивлением он ловит себя на том, что его слух очень четко выхватывает из разговора редкие реплики Мэри. Ее умные замечания явно тешат мужское самолюбие Шелли, который воспринимает свою подругу как дорогую оправу, удачно оттеняющую блеск его собственного гения. За последние дни неприязнь Джона к Перси раздулась до размеров Австралии, хотя он и не вполне отдает себе отчет, в чем кроется причина столь сильной антипатии.
После ужина компания перемещается в гостиную и располагается на ковре. Лакей Байрона Уильям Флетчер предусмотрительно поместил среди подушек особую лампу и длинную курительную трубку, которую заранее заправил. Очевидно, старый слуга знаком с системой выпаривания опиума не хуже китайцев, содержащих курильни в лондонском Ист-Энде.
– Вот что развивает воображение намного быстрее, чем книги и иностранные языки, – говорит Шелли, делая затяжку над лампой.
Трубка идет по кругу. Красный турецкий ковер с арабесками стоит, наверное, целое состояние. Мэри немного разбирается в коврах. Узелковое плетение, если усвоить его принцип, становится простым и понятным, в отличие от поведения людей. Она отмечает про себя, что настроение Байрона улучшается с каждой минутой. Поэт позволяет Клер прижаться к нему и из-под опущенных ресниц лениво следит за ее рукой, ласкающей его грудь. Перси некоторое время наблюдает за ними, потом придвигается к Мэри. Его пальцы, нырнув под нижнюю юбку, нетерпеливо скользят вверх по шелковому чулку. Мисс Годвин вспыхивает и в этот момент случайно ловит взгляд Полидори. Ей что-то мерещится в серых глазах Джона, что-то помимо неловкости. Однако уже в следующую секунду он отворачивается к камину, и в его слегка расширившихся зрачках пляшут языки пламени.
– Нет, – Мэри отталкивает руку Шелли, смущенно одергивает подол.
– Но почему?
– Мы не одни.
– Прежде ты никогда не оскорбляла моих чувств пошлыми предрассудками, – поэт обиженно откидывается на подушки.
Лорд делает очередную затяжку, наклоняется к мисс Клермонт и целует в губы. Гостиная двоится в глазах Мэри. В круговерти подушек, картин в тяжелых золоченых рамах и разверзшегося неба за окном свет неожиданно меркнет.
В эфирном тумане ей кажется, что она бесконечно долго спускается по винтовой лестнице с выщербленными каменными ступенями. До ее слуха доносится смех Клер и странный демонический хохот Байрона. Сознание куда-то уплывает, а когда вновь возвращается, Мэри не чувствует
