и утешительнее, чем я заслуживаю. И, разумеется, молчите – против всех! Прежде всего, не позволяйте своему храброму отцу ничего замечать. Для меня это было бы ужасно! Хотя в основном -»
«Не волнуйтесь! Как я смогу запечатлеть это на моих губах!»
Теперь они двое быстро, не обменявшись несколькими равнодушными речами, пересекли Вольфсбюль и направились к Гроссахштрассе.
Они расстались в доме торговца тканями. Это было холодное и вежливое прощание со стороны Хильдегард и почти скромное прощание со стороны Лотефенда. Пока девушка решила ничего не рассказывать о брошенной лодке и пути домой с Лотефендом. Возможно, вашему отцу это показалось странным. Если это все равно всплывет позже, она найдет чем оправдать молчание. Она могла сказать, что не хотела рассказывать ему о неопределенности в Линндорфском лесу, чтобы не напугать его напрасно.
Хильдегард встретила мастера на работе. Уже темнело. Гертруда Хегрейнер была вне себя. Прекрасный суп из щавеля, его любимое блюдо, грозил выкипеть, потому что Гертруда думала, что постоянное наливание воды испортит вкус и прекрасный аромат.
«Где ты был? «Укоризненно спросила она, когда Хильдегард шла к кабинету. « Ты, его дорогая, должна была его побеспокоить. Но, конечно, он показывает меня как нищую. Это крест с учеными!»
«Не будь грубым, слишком строгий Hegreinerin! Я уже знал, что сегодня это займет немного времени, поэтому я пришел так поздно. Я был в деревне. Кроме того, он должен остановиться сейчас же. Дорогой мужчина много работает. В последнее время он тоже беспокойно спал».
Итак, она вошла.
«Перемирие! Она позвала ясным голосом. « Вечер приближается, и вы портите себе глаза. Давай, отец!»
Он отодвинул кварцевый ремешок, так как теперь он действительно едва мог видеть.
«Принесите" мне лампу, дитя! Он сказал любезно. "Осталось всего полчаса…»
«Эх, ты ешь? Воистину, тогда я, должно быть, очень неразумная дочь и бессердечная, как позорная Туллия. Нет, дорогой отец! Сначала вы едите и отдыхаете. Гертруда ждет тебя, как рысь. Если вы действительно хотите продолжить учебу – даже если вы весь день склонились над своим столом …»
Он встал, улыбаясь.
«Я был как раз в середине книги даров Сатурналий. Я хотел бы это прочитать. Знаете, в конце концов я дошел до того, что откладываю всю критику и просто придерживаюсь материала. Эти подробности древнеримской жизни всегда меня бесконечно очаровывали. Вы можете почувствовать здесь больше, чем, например, с Тацитом или Цицероном, что человечество мало изменилось за столетия… И поэтому этот последний час не был для меня особенно утомительным».
«Тем лучше! Теперь еда вам понравится! А потом делаем еще несколько шагов в саду. Ты должен уйти, отец! Мой долг – следить за твоим здоровьем. Старый Валериус Мартиалис не убегает от тебя. Разве ты не обещаешь мне?»
«Я должен! Ты, маленький деспот, был бы против кого-то другого!
