Ну, или вашего лечащего врача!
И снова загоготал.
Опоздавшего гостя, которого, как сообщил Нине хозяин «Семи рысаков», согласно полученной им от мистера Дадда инструкциям, звали Энтони Марстенс, ждать не стали.
Ну да, в романе это был Энтони Марстон, а тут Марстенс, и в советском фильме его играл Александр Абдулов. Этот Марстон-Марстенс был первой жертвой, отравленной всего несколькими часами позднее, за ужином: его вина заключалась в том, что, будучи отвязным «мажором» тех лет, он, гоняя по проселочным дорогам с большой скоростью, сбил насмерть двух ребятишек.
В своем признании судья Уоргрейв объяснял, почему выбрал Марстона в качестве первой жертвы: вина его, по сути, менее тяжелая, чем прочих гостей-убийц, так как у этого типа напрочь отсутствовала совесть, поэтому и нечего ему страдать за содеянное – можно, подсыпав в шампанское цианида, избавиться от него сразу же.
Нина вспомнила процитированную Ломбардом считалочку из этого мира: «Десять альбатросов слетелись пообедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять».
И дала себе слово, что не допустит, чтобы Энтони Марстона-Марстенса убили – ни первым, ни вторым. Она помнила кадр из советского фильма, когда игравший Энтони Абдулов, закашлявшись, падал лицом прямо на стол, а когда в следующей сцене его поднимали, все видели окровавленное мертвое лицо, в которое впились осколки разбитого бокала.
Эта сцена навсегда застряла в памяти Нины, она даже перешла в разряд повторяющихся сновидений, которые есть у каждого, время от времени в разных вариациях являясь ей по ночам и заставляя просыпаться в холодном поту. Именно эту сцену Нина считала самой пугающей и неприятной в этой экранизации романа Кристи, единственной, в которой все «негритята» умирают и претендующее на роль добра зло в лице судьи Уоргрейва в финале безраздельно торжествует.
А что, если Энтони Марстенс, тип явно ненадежный, так и не приедет – тогда план мистера Eu. R. Dudd с самого начала пойдет наперекосяк.
Было бы неплохо!
А так как с каждой минутой ожиданий увеличивались шансы на то, что лишенный совести и моральных принципов представитель «золотой» молодежи Британской империи с оглушительным ревом на своем автомобиле, не уступавшем по навороченности и цене машине доктора на букву «р», все же ворвется в деревушку Стилкхэвен, Нина активно поддержала мисс Блор.
– Джентльмены, мисс Блор права! Мы не будем ждать, а отправимся на баркас, который доставит нас на остров. Прошу вас!
Молодой Нарракот, которому помогали два мальчика-посыльных из пансиона, резво взялся за багаж гостей, никто из которых не возразил на реплику Нины. Но тут раздался спокойный голос Ломбарда:
– Думаю все же, что нам не следует так торопиться. Я бы выпил чаю!
Мисс Блор, пылая негодованием, проходя мимо него, бросила:
– Только не в этой дыре! Решение принято, мы едем! А вы, если хотите, оставайтесь!
Да, старая (ну, или не очень) ханжа явно не была приятной особой, но являлась ли она убийцей? Нина в этом сомневалась
