вся эта дребедень. Я для себя давно выбрал быть наблюдателем и не вникать во все эти игры слов. Вот придём на болота и поймёшь, о чем я.
Я с досадой вспомнил, что завтра нам предстоит покинуть тёплый домик в посёлке и отправиться в заброшенный санаторий на болотах.
– Я же там так и не был, в наших владениях. Там сейчас хотя бы свет есть? Или мы туда прокатимся и вернёмся назад?
– На болотах всё в полном порядке. Это сейчас мы в сарае, можно сказать. Да и Олег Алексеевич сказал, чтобы мы жили там, пока не будут оформлены все бумаги. Там же на оба корпуса санатория бумаги есть, а с землёй-то ещё не всё решили. Поэтому надо следить, чтобы никакой суеты там никто не развёл. Сами понимаете. В смысле, понимаешь.
Я растерянно посмотрел на Димыча:
– А ты в курсе всех дел, я смотрю, – меня удивило, что чиновник всё ему поведал.
– Да ничего удивительного, мы же с шефом давно знакомы. И часть земли тут моя, брал в аренду под фермерство, но не пошло. Мы же тут успели в своё время и ферму построить, и свинарники, и ещё по мелочи всякое. Но потом Олегу Алексеевичу стало не до этого, и без него всё похерилось. А земля осталась в аренде, и ферма на мне, – Димыч раздосадовано махнул рукой и подлил нам по половинке стопки.
– А, ну тогда понятно. Так, а жить-то там есть, где?
– Дом охотничий, высшего разряда. Последний год, правда, не используется по назначению. Олег Алексеевич перестал ездить, чтобы не светить место. Так-то он давно эту «Искру» прибрал, намного раньше того, как про дорогу узнали. У него всегда всё один к одному сходится. Но там всё в округе заросло и заболотилось, конечно, даже на правильном джипе теперь не проехать. Так что дом простаивает, но я его держу в порядке. И там же мощности под санаторий сохранили не просто так. Электричества завались, газ есть, еду завожу раз в неделю на прицепе снегохода или квадроцикла. Когда лёд сойдёт, можно и лодкой, но там тоже есть свои неудобства.
Я печально вздохнул и уставился на стопку. Димыч привстал и похлопал меня по плечу:
– Ты чего это пригорюнился?
– Да вот думаю, чего это я так уверен был, что тут всё выгорит. Вложился сюда и жду золотых гор. Как-то это непредусмотрительно. Уже год ничем особо не занимаюсь, а вдруг тут что-то не срастётся?
Димыч весело крякнул:
– Не бойся, Олег Алексеевич своих не бросает! За все годы я это усвоил. А ещё усвоил, что он не вложился бы сюда, не ожидая отдачи. Из кожи вон вылезет, а отдача будет. Остаётся подождать.
– Ты же сам говоришь, что тут ничего не меняется. Вдруг и не изменится?
– А оно, может, и не изменится, этого я не отрицаю, а всё равно выгорит. Давай я нам чаю на травках заварю, чтобы завтрашнее похмелье сгладить. А утром отправимся на болота.
От чая на меня навалилась отложенная самогоном усталость. Димыч разобрал диван и кровать. Меня он положил на кровать, а сам лёг на диван, сказав, что уже светает и с машиной всё будет в ажуре. Отрубился я практически мгновенно, только и успев подумать, что одеяло и подушка пахнут высохшей сыростью.
21.12
