живем в холодных мастерских —Чему-то радуясь, все больше созерцая…
И раковин морских акустика иная
Тревожит музыкой несовершенный стих.
«Я читал Мандельштама. Но падал на решку пятак …»
Я читал Мандельштама. Но падал на решку пятак —
Бирюзовый учитель, сверчок, попрыгунчик, дурак.
По чужим общежитьям на старых и рваных матрацах
Я зачем-то учил свою душу летать и смеяться.
Я читал Мандельштама. И пил за Воронеж вино,
Проворонишь сегодня – а завтра вернуть не дано.
Не Армения охрой, ни привкус, ни злой шепоток
Предварительных камер, ни синего неба глоток
Не спасут от матрацев, от запахов, от кутерьмы —
От опальной и южной, сырой, тонкогубой зимы.
Что сплошной Петербург от некрополя и до Невы? —
Ни словца в кулачек, ни хулы, ни любви, ни молвы —
Там сквозняк переводов, озноб ненаписанных строк —
Там сверчок ненароком – а может быть просто урок…
Повторенье азов, понизовье азовских станиц —
Там кочевья поэтов, зимовье встревоженных птиц.
Я сюда не хотел… Ни строкою, ни временем вспять —
Возвращают из ссылок, чтоб снова однажды сослать.
Он туда не хотел. Там не пахнет жильем и жилым —
Мимо времени вспять…
Только как возвратиться живым?
«Ностальгия по звучащей речи…»
Ностальгия по звучащей речи…
Осень… облетевший старый дуб…
Посеревший на ветру скворечник…
Дождь по крыше с ямбом не в ладу
Сон безмолвен… черно-бел… притворен…
Как в немом кино не может жест
Быть случайным…
Накатилось море
Из каких-то незвучащих мест…
Набегали на бесцветный берег
Привкус йода, сумерки.
Едва
Горечью ночного недоверья.
Проявлялись в немоте слова
Или гаммы… Не унять горячки…
Полон щебня рот… и воздух сух…
Обещали встречу мне с гордячкой…
Скрипку, губы, италийский слух.
Обещали терпкость винограда…
Вид Тосканы… Но из-за кулис
Фонограммой Дантовского ада
По карнизам скальным разнеслись
Жесты судеб…
Разговоры Одиссея
(на темы Мыколы Зерова)
…Помнишь ли ты, человек, что сказал Ахиллес быстроногий,
Мудрость познав неземную и холод последней разлуки?
– Не развлекай, Одиссей, лучше б я на земле светоносной
Жалким рабом у раба в услуженье трудился.
Землю пахал, был живым – из последних последним —
Что мне геройство и власть? Среди мертвых останусь я мертвым.
Слово живое твое и успех твоего утешенья —
Равенство смертных и быстрое наше забвенье.
…Помнишь ли
