степени, что в течение следующих двух недель мы вынуждены были отдаться на волю стихии и носиться по волнам куда нас бог послал. Что и говорить, и я, и все члены команды едва ли уже надеялись выбраться живыми из этой передряги и ожидали смерти, как быстрого избавления от мучений.
Буря была только предвестьем ещё более страшных событий – во время бури один из наших матросов умер от тропической лихорадки, а другой был смыт вместе с нашим юнгой за борт.
Через двенадцать суток ураган потихонку угомонился, и наш капитан заключил, что мы находимся где-то около одиннадцатого градуса северной широты, однако мы отнесены на двадцать два градуса от мыса Святого Августина. Мы оказались совсем близко от побережья Гвианы, это северная оконечность Бразилии, находящаяся за Амазонкой, в окрестности рекуи Ориноко, которую местные жители называли Великой Рекой. Мы посоветовались с капитаном по поводу нашего дальнейшего курса. Поскольку в нашем корабле была течь и дальнейшее плавание оказалось невозможным, капитан полагал, что нам лучше всего повернуть назад, и вернуться в Бразилию.
Я решительно возражал ему. Изучив вместе с ним имевшиеся карты берегов Америки, мы убедились, что не сможем найти ни одного клочка земли, где можно благополучно пристать и получить любую квалифицированную помощь, и эта дикая зона простирается вплоть до Карибских островов. Обсудив ситуацию, мы пришли к соглашению, что нам нужно держать курс на Барбадос, куда можно добраться дней за пятнадцать, держась исключительно открытого моря ввиду силы течений в Мексиканском заливе. Нам было ясно, что не починив корабль и не пополнив экипаж, нам не видеть берегов Африки, как своих ушей.
Нам пришлось поменять курс. Теперь он был северо-западным. Нашей целью стало достижение какого-то острова, принадлежащего Англии, где мы могли бы получить помощь.
Но оказалось, что Провидение имело на нас совсем другие планы.
В момент, когда мы достигли двенадцати градусов восемнадцати минут северной широты, нас накрыл второй шторм. Он с невиданной силой повлёк нас в обратном направлении, мы с дикой скоростью неслись на запад, и шторм всё сильнее отбрасывал нас в сторону от любых торговых путей, так что могло оказаться, что не погибнув от злобы стихии, мы будем принуждены умереть, попав на рождественский стол к местным дикарям-людоедам.
Буря свирепствовала, не прекращаясь ни на минуту, ветер выл по-прежнему в тот день,, когда как-то ранним утром один из наших матросов закричал: «Земля!» Едва мы успели выбежать из каюты на палубу, пытаясь понять, что с нами происходит, как наша посудина напоролась на мель. Его остановка была столь стремительной и встречные волны бросились на палубу с таким неистовством, что нам показалось – мы гибнем. На время мы укрылись в трюме.
Человеку, которому не выпало испытать таких ощущений, не удасться представить, в какой ужас
