мои деревни и мужеска пола сто шестьдесят душ или заплатить пятьдесят тысяч рублей, ибо я теперь за скоростью времени сделать сего законным актом не успела, быв уверена, что воля моя исполнена будет достойными детьми моими». Внизу стояла коротенькая приписка: «Согласен с волею жены моей, это и мое мнение также. Алексей Горяинов». Артамон улыбнулся, живо вообразив себе, как дражайшая belle-mere, закончив письмо, поворачивается к мужу и гневно требует: «Не сиди как пень, напиши хоть слово!»
– Тебе, ангельчик, от маменьки письмо, – сказал он, вернувшись домой, и тут же спохватился, что лист развернут, но было уж поздно.
– Ты прочел?.. – спросила Вера Алексеевна, удивленно поднимая брови.
– Прости, Веринька, я случайно развернул. Впрочем, кажется, там ничего личного и нет.
Она принялась читать, сначала недоверчиво нахмурилась, потом просветлела, протянула мужу письмо…
– Видишь, я теперь тоже наследница и богата, – с улыбкой сказала Вера Алексеевна. – Тебе уж больше не придется жалеть, что взял бесприданницу.
– Как будто я когда-нибудь жалел об этом!
Вера Алексеевна, продолжая улыбаться, отстранила протянутые руки мужа, погрозила пальцем, перевернула лист, явно ища продолжения…
– Как, больше ни слова? Маменька даже записочки не прислала?
– Не было записочки, ангельчик, один только лист мне Сережа передал, – соврал Артамон, подумав, что завтра же надо будет условиться с Сергеем Горяиновым.
Горяинов, впрочем, узнав о материнском завещании, не спешил радоваться за сестру. Он сначала недоверчиво фыркнул, потом надулся.
– Однако! – обиженно произнес он. – Отчего ж не Софье или Алексею, как старшим? Отчего, в конце концов, не поделить поровну между нами всеми? Впрочем, неудивительно… маменька Верку всегда любила больше других, уж и не надеялась, что та замуж выйдет.
– Если вы, корнет, не в состоянии найти добрых слов для своей сестры, то извольте выражаться с должным уважением о моей жене! – резко сказал Артамон.
– Это даже и несправедливо, в конце концов. Нечего сказать, подложила мне маменька свинью… премного благодарен!
Артамон нехорошо прищурился, и Горяинов прикусил язык. Но обида взяла верх.
– Ну зачем Вере Новненское и Кондрашино?! Она, слава Богу, за тобой не бедствует… ты наследник, и сестра у тебя министерша, и в полковники тебе через год-другой выйдет… а мне бы эти пятьдесят тысяч так кстати пришлись!
– Смотри не ходи с этим к Вере Алексеевне, не расстраивай ее, – предупредил Артамон.
– Только чтобы не омрачать ваше семейное счастье, учти. У тебя восемьсот рублей в долг будет?
– Я тебе и тысячу найду… Смотри же, если Веринька спросит про письмо, говори, как условились!
Глава 10
В сентябре, когда отошли лагеря, женился и Александр Захарович –
