премило побеседовали, правда служанки то и дело сновали вокруг, пытаясь выведать что-то, так что я думаю, нам придётся прийти сюда ещё несколько раз… Но что не сделаешь ради науки!
– Это верно, – согласился Нандор. – Ради науки я готов на всё. А много у вас ещё друзей в этом городе?
– Немало друг мой, немало, – весело ответил Манчини. – И я очень надеюсь, что скоро их станет ещё больше… А теперь идёмте скорее, я умираю с голоду. Сегодня, друг мой, мы с вами закажем такой ужин, который был бы под стать самому королю!..
Они вышли из дома, сели в карету и помчались домой.
Когда экипаж скрылся за углом, баронесса отошла от окна, из которого она наблюдала за отъездом гостей и позвонила в колокольчик.
– Узнайте, кто они такие, – сказала она пришедшему на её зов высокому статному мужчине лет пятидесяти с военной выправкой и лихими офицерскими усами.
– Господа обманули вашу светлость? – спросил тот, грозно хмурясь.
– Нет, – ответила баронесса. – Напротив, они сказали мне чистую правду, и это крайне подозрительно… Разузнайте о них всё и сообщите мне немедленно.
– Слушаюсь, ваша светлость.
– И не скупитесь на золото! Я должна знать абсолютно всё о них обоих…
– Да, ваша светлость.
Едва мужчина удалился, как баронесса торопливо открыла медальон, висящий на её шее, и покрыла поцелуями крохотный портрет, находящийся внутри.
– Я найду тебя, мой мальчик! – горячо прошептала она. – Верь мне, я обязательно тебя найду.
Глава 5
Весть о Лунном Прорицателе из Мадраса мигом облетела столицу, и то, что она шла из уст самой баронессы Софии де Рюд, придавала ей особую ценность. Богачи наперебой приглашали великого чародея к себе в гости и платили огромные суммы за один часовой сеанс «Сновидения» и последующей трактовки их снов. Деньги потекли к Манчини рекой, в то время как Нандор по-прежнему получал по одной серебряной монете в день и даже представить себе не мог, какие богатства он каждый вечер уносит в старом саквояже. Шарлатан всё устраивал таким образом, что юноша сам никогда не видел клиента и не слышал, о чём с ним говорит Манчини. Он заходил в комнату, только когда очередной богач засыпал за толстой ширмой и шёпотом пересказывал свои видения «учёному», который с важным видом записывал их в записную книжку. Затем он удалялся и ждал своего друга в соседней комнате, до смерти пугая слуг, если те тревожили его. Однажды он даже выхватил свои кинжалы и стал выкрикивать жуткую тарабарщину, когда один настойчивый лакей попытался прикоснуться к нему пальцем. Бедняга так перепугался, что начал заикаться и его пришлось перевести в конюшню, потому что никто не мог понять, что он лепечет. После этого случая все слуги стали относиться к мавру с величайшим почтением и даже боялись взглянуть в его сторону, потому что по городу начал ходить упорный слух, что тому, кто потревожит помощника прорицателя, мавр немедленно отрежет язык своим чудовищным, зазубренным кинжалом…
После каждого визита
