обеда и взять книгу, что-то неожиданно вспомнив. Впрочем, я не менее странный, чем он, а может, даже хуже, поскольку немало унаследовал от матери. Неизвестно отчего я вдруг вспоминаю, как в первом классе он учил меня плавать, бродя по илистому озеру и терпеливо вынося мои вопли.
Ненавижу звонки домой – они без нужды лишают меня покоя. Будь я командиром базы Эрде, я бы запретил звонить родным, и вообще запретил бы воспоминания. Должно существовать только здесь и сейчас. Все остальное – будто привязанный к ноге камень.
Глава пятая
Понедельник, 29 февраля, 00.15
Харман, провинция Саладх, южный Ремарк
Я не могу заснуть, дорогой мой сынок. Мне постоянно снится, будто я падаю в заполненную светом дыру. На самом дне ее нечто опасное, огромное, как чертов метеорит, и столь же чуждое. Я вскакиваю на постели, и мне кажется, что я кричу, но из горла вырывается лишь стон. Петер храпит в двух метрах от меня, развалившись навзничь на своей койке. Я ворочаюсь с боку на бок, сражаясь с его храпом, а когда мне удается задремать, я снова проваливаюсь в бездну. После теракта на рынке, в котором погибли мои товарищи по взводу, мне стало только хуже. Но я не говорю об этом доктору Заубер, иначе она может меня отсюда отправить.
Наверняка ты удивляешься, почему я здесь. Мне трудно тебе это объяснить, поскольку вряд ли какое-либо объяснение покажется тебе убедительным. Да, я был сыт своей жизнью по горло и хотел изменить ее, испытать себя в трудной ситуации. Но для этого хватило бы отправиться в неизвестность, поехать в кругосветное путешествие. В Синете полно объявлений, в которых ищут желающих для подобных экспедиций. Вовсе не обязательно лезть на войну.
Так что дело, скорее всего, наверняка в Рамме. В абсурдной уверенности, что если все мы недооценим опасность, то лишимся своего дома. Ибо весь мир – не наш дом, так же как домом не является улица, на которой ты живешь. Тебя, сынок, могут с радостью видеть в кругу приятелей, у тебя может быть девушка из соседнего района, но дом у тебя только один. Знаю, для поколений, воспитанных в роскоши, это звучит абстрактно и даже с определенным пафосом. Однако у каждого есть своя правда и свои обязанности.
Порой я также думаю, что приехал сюда по другой причине. В Харман меня привело мое безумие. Я приехал, потому что меня что-то позвало. И это что-то значительно превосходит мой долг, значительно превосходит даже любовь к тебе. Пока не знаю, как это назвать, но оно вертится на языке. Это нечто весьма похожее на смерть, но при этом намного более сложное. Я без устали его ищу, но знаю, что, когда придет время, оно наверняка найдет меня само.
Вторник, 1 марта, 10.10
Мы паркуемся перед полицейским участком в центре. Полицейские удивлены числом солдат и машин, забаррикадировавших площадь, и они задают лейтенанту Остину множество вопросов через нашу переводчицу. Когда Неми разговаривает с местными, это звучит забавно, будто она с ними ссорится. Ремаркский язык криклив, из-за чего кажется, будто со спокойной девушкой происходит некая метаморфоза, и она превращается в энергичную, слегка высокомерную
