«Баба Яга». Не взлюбили Ядвигу Богуславовну преимущественно за чересчур активную гражданскую позицию, хотя уже давно было понятно, что если бы не старания «ничейной бабушки», подъезд давно утонул бы в грязи, а то и вовсе превратился бы в обыкновенный притон. Пожилой женщине до всего было дело и она не гнушалась ни вызовом участкового, ни жалобами в городскую управу, ни привлечением средств массовой информации. Но, однозначно, похвальные инициативы Ядвиги Богуславовны для многих жильцов становились костью в горле: в подавляющем большинстве случаев виновниками бытовых неурядиц, за борьбу с которыми столь яро ратовала неугомонная пенсионерка, являлись свои же люди, по пьяной лавочке справляющие малую нужду на лестничных клетках, ломающие дверные доводчики и приводящие в гости не обремененных высокой моралью приятелей. Лично я бы на месте недоброжелателей Ядвиги Богуславовны только радовалась, что она тратит поразительную для столь преклонного возраста энергию на благое дело, а не подкармливает, к примеру, всех бездомных кошек в округе и не впадает в старческий маразм, в сотый раз утомляя невольных собеседников навязшими в зубах воспоминаниями о своих былых заслугах перед отечеством. Более того, Ядвига Богуславовна никогда не сетовала на нищенскую пенсию, находилась в курсе всех происходящих в стране событий и отличалась удивительной опрятностью, чем просто не могла не вызывать у меня симпатии. Изначально я без энтузиазма отнеслась к идее снять комнату с подселением, но познакомившись с хозяйкой, резко изменила точку зрения. Мы как-то сразу нашли общий язык – вероятно, заслуженный работник образования Ядвига Богуславовна видела во мне копию себя в юности – такую же серьезную особу в очках с неустроенной личной жизнью.
– Ирочка, а ты чего так поздно, предупреждать же надо, – по-матерински пожурила меня Ядвига Богуславовна, имеющая привычку укладываться в постель далеко за полночь и в первое время нашего совместного проживания значительно мешавшая мне спать своими ночными перемещениями по квартире.
– На работе задержали, – почти честно сообщила я, разулась и торопливо проследовала в свою комнату. Стрелка настенных часов застыла в десяти минутах от двенадцати. Что-то должно случиться в полночь, ведь не зря этот ван дер Страатен поставил мне четко определенный срок. Кто же он такой и почему на просторах всемирной паутины нет ни одного упоминания о человеке с такой фамилией? Ну о чем я вообще говорю, разве королевство Эмайн, в чьем консульстве я имею честь трудиться, еще недавно не фигурировало лишь в кельтской мифологии?
–Ирочка, ты ужинать будешь? – спросила откуда-то из кухни Ядвига Богуславовна, – разогреть тебе?
– Спасибо, я не голодна, – откликнулась я, поймав себя на мысли, что каждый раз при возращении с работы испытываю парадоксальное чувство раздвоения личности. Настоящим именем, данным мне при рождении, меня называли только в консульстве Эмайна, в остальных случаях я представлялась
