черный платок, что я безнадежна. Когда она попросила направление в Москву, ей отказали.
Теперь она каждый день куда-то уходила с утра и приходила в палату после обеда. Каждый раз я просила у нее рулет с маком, из которого выедала только один мак. Может быть, я становилась наркоманкой? Не знаю. В то время явления такого не было, да мне было все равно. Главным являлось то, что хоть как-то уменьшить боль, поспать хоть немного. С приездом мамы у меня появилась надежда на возможное изменение в моей жизни. До этого я чувствовала, что постепенно из меня уходит жизнь, я умираю.
Через несколько дней она пришла радостная и показала мне направление в Москву и два билета на самолет. Помог ей в этом первый секретарь Иркутского Обкома партии, кажется по фамилии Мельников. Провожала на самолет меня вся больница. Никто ведь верил, что можно добиться направления в столицу минуя лечащих врачей. К трапу ТУ-104 меня привезли на «скорой», по трапу нес на руках какой-то военный, тоже летевший в Москву. Перед вылетом мне сделали обезболивающий укол. В самолете я лежала на двух сиденьях. Как лежачей больной мне была положена сопровождающая медсестра. Мама добилась, чтобы для этого оформили её. Самолет производил две посадки для дозаправки: в Новосибирске и Свердловске. По рации пилоты сообщали, что на борту находится тяжелобольная девочка. Прямо в аэропортах этих городов в самолёт проходили доктора и делали обезболивающие. Прилетели в Москву уже ночью. С самолета меня нес на руках тот же военный. Утром на «скорой» меня привезли в Институт туберкулеза. Там уже знали, что из Сибири везут больную. К машине подошла женщина в белом халате. Посмотрела все документы: выписки, анализы и т.д. Осматривала прямо в машине, чтобы не трогать, не причинять лишнюю боль. Потом сказала, что в институт меня класть не будут, поскольку мне нужно учиться. Предложила на выбор два места, два детских костных санатория: «Сосновый бор» под Ленинградом или «Кирицы» в Рязанской области. Я попросила, который поближе. Она сказала, что «Кирицы» ближе и на этой же машине мы поехали в неизвестное нам место, предварительно взяв направление профессора Станиславлевой.
«Кирицы»
Вот, наконец, место нашего назначения. Маленькая деревня в 60 километрах к югу от Рязани. По названию маленькой речушки названы и деревня, и санаторий. Стоял апрель. Природа готовилась к обновлению, теплу, зелёному наряду. Первыми нас встретили грачи. Из окон машины, в которой я ехала лёжа на заднем сиденье, увидела вдруг высокие тополя, а на их ветвях какие-то чёрные пятна. Спросила у мамы, что это такое. «Это гнёзда грачей», – ответила она. Сразу вспомнилась картина Саврасова «Грачи прилетели». Птицы стаями летали вокруг и громко кричали. Это стало раздражать и, казалось, усиливать боль. Со временем я привыкну к грачиному крику и не буду его замечать. А пока это было для меня непривычным и чужим.
Машина въехала в ворота и оказалась перед необыкновенно красивым дворцом. Здесь мне предстояло провести долгое
