сказала, что виделась с прежней обитательницей этой квартиры, когда агент по недвижимости впервые привел меня сюда. Она упаковывала последние вещи и долго не открывала нам дверь. Потом я увидела, как она выглянула посмотреть на нас из-за тюля, прикрывающего окно, которое выходило на улицу. Агент тогда окликнул ее, начал объяснять, кто мы, и убедил ее впустить нас. Она оказалась маленькой, запуганной женщиной с морщинистым лицом, чей голос, когда она заговорила, едва ли был громче шепота. Но после того, как агент ушел, она немного осмелела. Мы были наверху в одной из спален, она сидела на краешке кровати, на фоне покрытой пятнами стены. Я спросила, что за люди живут внизу. Она долго, не моргая, смотрела на меня своими усталыми карими глазами из-под морщинистых век. Женщина хуже, чем мужчина, сказала она наконец. А люди, которые живут в соседнем доме, – добрые и хорошие, университетские профессора, добавила она гордо. Они всегда помогали мне, когда у меня возникали проблемы с соседями снизу. Ее глаза задумчиво изучали мое лицо. Но, может, у вас, сказала она, всё будет иначе.
Я спросила ее, куда она уезжает, и она сказала, что обратно в Гану. Все ее дети уже выросли и разъехались по своим квартирам. Она спросила, была ли я в Гане, и я ответила, что нет. Там красиво, сказала она, и ее лицо в этот момент будто бы даже разгладилось и подтянулось. Все эти годы она только об этом и мечтала. Ее младший ребенок, дочь Джуэл, до недавнего времени еще жила с ней, но и она уже закончила учебу и съехала. Она изучала медицину – «это требует столько времени!» – воскликнула женщина, прикладывая руки к щекам и покачиваясь на краю кровати с тихой радостью. Но наконец и она уехала. Вы свободны, сказала я ей и увидела, как слабая улыбка осветила ее морщинистое лицо. Да, сказала она, медленно кивая и улыбаясь всё шире, я свободна.
– Бедняжка, – сказал строитель. – По крайней мере, нельзя сказать, что она вас не предупреждала.
Кухню начал заполнять скверный мясной запах. Он принюхался, его лицо скривилось.
– Кажется, внизу готовят обед, – сказал он, опять сложил свои толстые волосатые руки на груди и побарабанил пальцами по бицепсам. – Вы не наладите отношения, – сказал он, – пока у вас в доме будут рабочие.
Он спросил, общалась ли я с соседями с тех пор, как переехала – «не считая посланий на азбуке Морзе», – добавил он, снова постукивая по полу ногой. В этот раз он постучал сильнее. Снизу раздались приглушенный крик и визг, и затем, через некоторое время, несколько ударов в ответ. Я сказала ему, что, когда мы только въехали, я спустилась вниз и постучала к ним в дверь, чтобы представиться.
– Ну и как там внизу? – спросил он. – Наверное, кромешный ад. Судя по высоте потолков, они живут как крысы в подвале.
Самым ужасным был запах. Я звонила в звонок и ждала у двери, собака внутри беспрестанно лаяла, и даже на пороге запах был невыносимый. В конце концов после долгого ожидания я услышала шуршание шагов, и мужчина, с которым я разговаривала на улице, открыл дверь.
– Кто это, Джон? – послышался
