она. – Многие красят.
– Но этим ты обрекаешь себя на определенные обязательства, – сказал Дейл. – Тебе придется возвращаться сюда каждые шесть недель. – Это приговор, – добавил он мрачно, и его глаза встретились в зеркале с моими. – Я хочу сказать, что к этому нужно быть готовой.
Парикмахер покосилась на меня и лениво улыбнулась.
– Для многих это не проблема, – сказала она. – Жизнь и так полна обязательств. По крайней мере, стоит попробовать, если это приносит радость.
Дейл спросил, красилась ли я когда-нибудь. Краска имеет свойство накапливаться, и тогда волосы приобретают неестественный и тусклый оттенок. Именно накопление краски в волосах, а не сам цвет приводит к такому результату. Люди часто окрашивают волосы самостоятельно, покупая коробку за коробкой в поисках натурального оттенка, но всё, что бы они ни делали, превращает их волосы в неопрятный слежавшийся парик. Но это, по всей видимости, для них предпочтительней, чем вкрапления естественного серебра. На самом деле, сказал Дейл, особые ценители считают искусственные волосы более реальными, чем те, что даны нам от природы: пока в отражении они видят что угодно, только не естественность, их совсем не беспокоит, что их волосы похожи на волосы манекена в витрине. Хотя у него есть одна клиентка, пожилая женщина, у которой седые волосы по пояс, и она носит их распущенными. Эти волосы, как борода старца, кажутся Дейлу символом ее мудрости. Она держит себя гордо, как королева, сказал он, и седая грива придает ей властный вид. Он опять приподнял мои волосы, подержал их на весу, а затем отпустил; в это время мы смотрели друг другу в глаза в зеркало.
– Речь идет о твоей природной власти, – сказал Дейл.
За соседним креслом женщина с пустым взглядом читала журнал «Гламур», пока руки парикмахера работали с ее волосами, прокрашивая каждую прядь и бережно оборачивая ее в фольгу. Парикмахер работала аккуратно и осторожно, хотя клиентка и не смотрела в ее сторону.
Салон представлял собой светлый, просторный, ярко освещенный зал с выкрашенными в белый цвет половыми досками и обшитой бархатом барочной мебелью. Резные рамы высоких зеркал тоже были выкрашены в белый. Зал освещали три больших светильника, которые висели на потолке и отражались во всех зеркалах. Салон находился на одной улице с невзрачными продовольственными магазинами, киосками с фастфудом и магазинами хозтоваров. Большая стеклянная витрина время от времени дребезжала, когда мимо проезжал грузовик.
Выражение лица Дейла в зеркале было непреклонным. У него самого были темные волосы – искусно уложенная копна кудрей с серебристыми прожилками. Он был высоким и узкокостным мужчиной лет сорока пяти, с элегантной прямой осанкой танцора. На нем был темный облегающий свитер, под которым виднелся намечающийся живот, слегка нависающий над узкими бедрами.
– Этим ты никого не обманешь, – сказал он. – Становится лишь очевидно, что тебе есть что скрывать.
Я сказала, что именно этого и хочу.
– Почему? –
