как из стены дамбы, там, где как раз он ковырнул ее, бьет мощная струя. Эшонкул оглянулся. Рузи рядом уже не было, только из темноты доносилось частое, затихающее вдали чмоканье сапог напарника. Эшонкул рванул вслед, вверх по тропе.
Бежал он тяжело, поскальзывался, падал, потерял фонарь, но ноги несли его вперед и вверх. Уже перед самой макушкой горы нога оскользнулась в глиняной каше и Эшонкул покатился к краю обрыва. Кустов здесь не было, схватиться – не за что. Эшонкул еще подумал, что успеет помолиться. Коротко так. И тут его рука наткнулась на чью-то руку. И та рука мощно выдернула его с крутого грязного склона. Рузи.
Они сидели вдвоем под ливнем наверху горы. Мокрые насквозь. Зато живые! Наконец, Эшонкул отдышался.
– Для учителя ты неплохо бегаешь, – обратился он, как будто вроде бы ничего особенного и не произошло, к напарнику.
– Я был учителем физкультуры, – спокойно ответил Рузи.
Снова ударил гром. Новая вспышка молнии – и друзья увидели: там, внизу, где они стояли и спорили еще несколько минут назад, бушевал поток такой силы, что подбрасывал вверх ощетинившиеся арматурой куски дамбы. Эшонкулу даже показалось, что среди бетонных глыб мелькнул злосчастный желтый ящик с инструментами Рузи.
И все это месиво воды, грязи и бетона неслось вниз, на равнину, где тускло светилась редкими огоньками спящая большая станица. Эшонкул вспомнил название, заезжал туда как-то – Обильная. Хорошее название, богатая станица. Была.
Глава 2. Что знает мама
В ту же пору, далеко-далеко от горы, на вершине которой приходили в себя два мокрых строителя, в большом спящем городе под названием Переречинск, раскинувшемся на берегу большой дремлющей реки, все было иначе. Почти что благостно. Ни грома, ни молний, ни прочих катаклизмов. Короткая теплая июньская ночь клонилась к утру, которое обещало быть солнечным и радостным. В предвкушении его город спал особенно крепко. За исключением тех, кому положено бодрствовать по службе или другой работе. К числу последних, очевидно, следовало причислить и двух человек, сидевших в большой темной машине, припарковавшейся в переулке недалеко от центра. Мужчина и женщина. Лиц в темноте салона разглядеть решительно невозможно. Но и их разговор подходил к концу.
– Могут возникнуть проблемы, – объявила спутнику женщина.
– Какого рода?
– Он следит за мной.
– Да, было бы некстати. Но не переживай, я обо всем позабочусь.
Женщина молча кивнула, вышла из машины, которая тут же плавно тронулась с места.
И настало утро. Первый яркий солнечный луч попал в зеркало набиравшего ход авто, отскочил от него и ударил по окну квартиры на пятом этаже двенадцатиэтажки, сложенной из кирпича кремового цвета. Два последних десятилетия существования СССР этот кирпич был знаковым. Во всех крупных и не очень городах огромной страны. Все знали, что за стенами из такого кирпича живет начальство. Сейчас оно живет
