большую часть своей жизни Игорь видел в байковом халате и плюшевых тапочках хлопочущей на кухне, наводящей суперлоск на тогда и без того лощеную их квартиру или в затрапезных штанах и олимпийке копающейся на грядках дачи. Мать, которая с ума сходила и порой даже всплакивала над дамскими романами в мягких обложках и соответствующими сериалами (Свободу рабыне Изауре!), которые бесконечно долго могла обсуждать по телефону с подругами. Мать, обожавшая мужа и сына и прощавшая, надо отметить, им многое. Эта мать ушла из жизни Игоря в одно практически мгновение. В тот день, когда после похорон отца она, зареванная, вся в размазанной по лицу косметике, захлопнула перед ним дверь в свою комнату.
На следующий день оттуда вышла совсем другая женщина. Строгая, в меру накрашенная, надевшая свое лучшее платье. А в руках мать держала огромную готовальню. Отличную, надо сказать, готовальню, немецкую, весьма недешевую. Игорь не раз задавал себе вопрос: о чем думал молодой инженер, делая такой подарок своей невесте-чертежнице. Что она будет после свадьбы еще лучше и больше чертить? Мать, чего и следовало ожидать, открыла готовальню лишь раз, чтобы, как положено, ахнуть над роскошным презентом. После чего подарок был торжественно помещен в тумбочку трельяжа. Где спокойно и пролежал два с лишним десятка лет. Маме, ясен пень, было не до черчения. Сначала родился Игорь. Потом в гору попер муж – стал из простого конструктора ведущим, а затем сел в кресло директора своего завода – главного в их городе, машиностроительного. (В те годы было модным выбирать директоров. Вот отца Игоря и выбрали.) Потом, после приватизации, стал его почти что хозяином – председателем совета директоров. А мама прикрывала тылы и отцу, и бурно взрослевшему Игорю. Но на следующий день после похорон отца готовальня дождалась своего часа. Прижимая ее к себе и не говоря сыну ни слова, мама вышла из квартиры. По сути – навсегда.
Как выяснилось вскоре, отец Игоря все же кое-что понимал, когда дарил своей невесте чертежные инструменты. Аня Плахина не позвонила ни по одному телефонному номеру, что значились на визитках, которые ей в день похорон вручали многочисленные скорбящие с обещаниями позаботиться и посодействовать. Она вышла на улицу. Одна. И пришла в небольшую дизайнерскую фирму, которую, видимо, давно приметила. И встала у кульмана рядовой чертежницей – тонкую работу компьютеру не доверишь. Через год она уже была партнером владельца фирмы. Еще через год – жить и работать в интерьерах от Анны Плахиной стало таким же знаком качества для бизнес-людей и больших чиновников, как и коллекционный «патек филипп» или «мерседес» от «Брабуса». Причем не только для бизнес-людей и чиновников их города и области. Заказы шли и из Москвы, и из Питера, и из других мест. Когда мать, как всегда, без предупреждения – это же и ее квартира – появлялась дома, Игорь замечал на чемоданах и тубусах с эскизами проектов несорванные наклейки, свидетельствующие, что владелица этого имущества прибыла, к примеру, на сей раз из деловой поездки в Париж. А до этого были и Нью-Йорк, и Рим с Миланом. А потом,
