пора возвращаться?»
– Ты что, не слышала приказ инспектора? Ищем до удара гонга.
Однако время уже, вероятно, близилось к часу Крысы. Еще чуть-чуть – и мы застрянем снаружи и не сможем попасть внутрь запертой крепости.
– Но как мы…
Где-то неподалеку хрустнула ветка. На меня накатил страх. Я повернула голову в сторону звука.
– Вы слышали? – прошептала я.
Умом я понимала, что в подлеске может оказаться служанка Сои, но сердцем видела лишь притаившиеся в тени зубы и когти.
Полицейский Кён покрепче обхватил лук.
– Езжай вперед.
Мы поехали туда, откуда раздался звук, сквозь бесконечные деревья, а потом обогнули огромный камень, покрытый мхом. Грохочущее в груди сердце успокоилось: это оказался всего лишь олень. Животное стояло за кустами, смирное, как скала, и смотрело на нас.
– Вот черт, – прошипел Кён, рывком разворачивая коня. – Она не могла уйти далеко. Королевская стража всегда патрулирует эту гору. Она обязана быть где-то тут.
– Зачем инспектору так нужна служанка Сои?
– Она подозреваемая. Кое-кто видел, как она покидала поместье в то же время, что и госпожа О.
Я удивилась. Мне с трудом верилось, что кроткая Сои могла взять в руки кухонный нож и уж тем более отрезать своей госпоже нос.
– Я найду эту суку. Вот точно тебе говорю, найду. Я за свою службу уже больше пятидесяти этих гадов арестовал – почти столько же, сколько инспектор Хан.
Чтобы не скривить недовольное лицо, мне пришлось прикусить нижнюю губу.
– Ради чего ты живешь? – Кён явно развлекался, его голос прямо-таки звенел от смеха. – А я тебе расскажу. Ты выйдешь замуж, нарожаешь детей и будешь и дальше заниматься тем, что тебе удается лучше всего, – ты будешь служить. Служить хозяину, мужу, детям. – Он постучал себя по лбу. – Уж я-то знаю.
– Но я не хочу всего этого, господин.
– Однако ты будешь служить. Такова действительность, такова твоя судьба.
Судьба. Оковы твердые, как истина – неизменная, недвижимая. Когда я покидала родной дом, сестра рассказала, как долго мне придется служить в полиции по указке государства – вдалеке от дома, от семьи. «Одно поколение», – прошептала она.
Всю мою жизнь.
Свободна я буду только к сорока одному году – когда буду стара, как сама смерть.
Небо резко наполнил гул хлопающих крыльев, и над нашими головами взлетели птицы. Воздух пронзило далекое громкое ржание испуганного коня. Полицейский Кён припустил вперед, а вот мне понадобилось несколько судорожных мгновений, чтобы понять, что произошло. Я ударила каблуками по крупу Грозы и направила пони следом за полицейским через чащу, по выступавшим из-под земли корням и сквозь хлеставшие меня по лицу ветки.
Мы выехали к прогалине, и у меня замерло сердце. На другом берегу речки стоял инспектор
