под кустом – ее убила тетя. Телега с семью обугленными трупами из сгоревшей хижины, двери которой приказала запереть знатная женщина.
– Казнь любого человека – это серьезное решение даже для королевства, – объяснял командор Ли аристократке, когда ту привели в ведомство. – Пусть ваши слуги и были мятежными католиками, вам не следовало столь бездумно причинять вред подданным его величества.
Ее дело передали в Палату наказаний, где женщине должны были вынести приговор. Однако краем уха я слышала: решено было объявить, что казнь мятежных католиков была необходима для блага королевства.
Что в этом католическом учении было такого пугающего, что люди шли на убийство собственных слуг, собственных детей?
Отдав письмо в государственное ведомство на улице Юкчо[15] рядом с дворцом Кёнбок, я заторопилась обратно в полицию. Старшая служанка велела мне подмести главный павильон. Я взяла метлу, но до павильона так и не дошла, а спряталась за дверью смотровой. Меня со вчерашнего дня мучил вопрос, как же умерла госпожа О. Но из-за полицейских регламентов и государственного траура по королю осмотр тела перенесли на сегодня.
Убедившись, что вокруг никого нет, я придвинулась ближе и заглянула в щель. Из комнаты доносились серьезные голоса.
«Мне нельзя здесь находиться», – мелькнула в голове мысль, но любопытство пригвоздило меня к полу. Как и вопросы: связана ли гибель госпожи О с другими смертями? Неужели ее тоже убила эта западная ересь?
– Темя и левая половина головы выглядят нормально, – объявила тамо Хеён двум отвернувшимся от стола мужчинам. Она была их глазами, единственным способом осмотреть нагое тело жертвы. – На правой стороне головы виднеется старый шрам. По форме напоминает боб…
Хеён в подробностях описывала каждую черту женщины, даже самую банальную, и мужчины доверяли ее осмотру. В отличие от меня Хеён и другие тамо были девушками образованными и обладали широкими познаниями в медицине. Они собирались стать придворными врачевательницами, но тех, кто плохо учился, ссылали работать тамо, пока они не сдадут медицинский экзамен.
Поистине жестокое наказание за несколько плохих оценок.
Но даже если Хеён и считала это несправедливым, ее лицо ни разу не тронула тень раздражения. У нее даже щеки от злости не вспыхнули, когда Кён сказал ей, что ее прекрасное личико затмевают огромные уши. Хеён было восемнадцать, и она обладала грациозностью и зрелостью высокочтимых врачевательниц, состоявших на службе самой королевы.
– Горло перерезали ножом, одним уверенным движением. – Какой же спокойный у нее был голос! – Нос отрезали клинком. – Девушка измерила линейкой рану и озвучила ее ширину и глубину в пунах и чхонах[16].
– Рана была настолько глубокой, что женщина тут же умерла, – пробормотал помощник прозектора.
– Судя по состоянию тела, а также принимая во внимание дождь и летнюю жару, – продолжала Хеён, – госпожа
