в первое время стоит сбавить обороты и смириться? Лукас умел понимать то, чего люди в его ситуации никогда не хотели понимать. Она могла бы ему это объяснить.
– Значит, первый день прошёл не так уж плохо, – мило улыбнулась Моника, подводя итог беседе. Хлоя пожала плечами, показывая, что сказать ей больше нечего. – Правда, мы ещё не видели вашей терапии в действии. Вы думаете, ему это поможет? – с сомнением протянула девушка. – Разве музыка может исцелить ото всех болезней?
– Приступать к терапии немедленно после стольких потрясений я считаю нецелесообразным, – отрезала Харрис. Моника на секунду замерла с открытым ртом. Хлоя же продолжила: – Сначала нужно избавиться ото всех мелких раздражающих факторов, – она поняла, что сболтнула лишнего, и добавила, поясняя: – Нельзя, чтобы проблемы, связанные с переездом, отразились на здоровье ещё больше, чем это уже произошло. Люди болеют, когда меняют образ жизни, и прежде, чем направленно лечить их, нужно устранить всё, что может помешать выздоровлению.
– Мы постараемся вам помочь со всеми возникшими проблемами, – по лицу Моники было видно, что ей этот довольно резкий ответ Харрис не понравился, но, видимо, приказ отца нарушать она побоялась – ей было нужно, чтобы доктор поверила в её искренний интерес к судьбе брата.
– Несомненно. Думаю, это в интересах вашей семьи, иначе бы меня тут не было, – Хлоя улыбнулась – довольно ядовито, и только после этого девушка от неё отстала. Харрис бросила взгляд на Лукаса, который молчал, уткнувшись в свою тарелку. Не стала трогать его, сжимать руку, как вчера вечером, или пытаться спросить, что не так – потому что «не так» было практически всё, что сейчас происходило, и Хлоя понимала, что, если лишний раз тронет своего пациента – может последовать неконтролируемый взрыв.
Позже приехал Годфри. Вечер тянулся нескончаемо долго, одно дело перетекало в другое, и Харрис было нечего сказать, чтобы возразить, оттолкнуть семью Лукаса подальше – все заботы были связаны с переездом, в том числе – и её тоже. Девушка пару раз порывалась отвезти Лукаса наверх и оставить его там, в комнате, но оба раза передумала – она понятия не имела, кто к нему может зайти, когда он будет один, и что может произойти, если её не будет рядом. Хлоя боялась оставлять его наедине с семьёй. Мало ли, какие у них были планы – не могли же они просто поверить ей на слово, и никак не попытаться убедиться в том, что она говорит о состоянии Лукаса правду.
Наконец, мучительно долгий и насыщенный событиями день подошёл к концу. Семейство начало расходиться: кто – спать, кто – по своим делам. Девушка была даже рада, когда получилось так, что ей никто не стал предлагать помощь с коляской – хоть, с непривычки, вкатить кресло наверх было и тяжеловато, она прекрасно понимала, что им нужно уединение. Лукас всё-таки справился, вынес целый день совместного времяпрепровождения с семьёй, которая была так приторно ласкова с ним, что Харрис подумала, что сама бы не выдержала подобного отношения. Но
