над собой контроль. Над своим дыханием, руками – его трясло, он будто бы задыхался, удавалось только кое-как давить всхлипы, рвущиеся с груди, чтобы не привлечь чьё-нибудь внимание. В сознании всё ещё билась мысль – если он подведёт доктора, если попытается что-то с собой сделать, или если его плач кто-то услышит, то с ней могут поступить ещё хуже, чем с ним. Изуродовать, а может, и убить, заставить смотреть, как мучаются её родные, или… а что, если и на глупую добрую девушку, которой представилась Харрис, у отца были планы? Что, если она и не должна была выжить? Сколько он собирался содержать её, сиделку для своего пленника? Получится ли у них убеждать его в недееспособности Лукаса и дальше? Чем всё для них кончится, и когда?
Эосфор зажмурился, сжимаясь, насколько это позволяли неподвижные ноги. Забиваясь в угол, обхватывая свои плечи руками, тут же – поднимая их, пряча в ладонях лицо. Ещё через секунду – судорожно ощупывая колени, в надежде ощутить эти прикосновения.
Первые минут десять, наверное, Хлоя даже не волновалась. Она понимала, как сложно и непривычно было Лукасу, и не хотела врываться и смущать его, или того хуже – ранить. Его могло задеть её недоверие, и тем более – ложь, ведь она дала ему понять, что отправилась к себе. Если следить за ним, подслушивать у двери, обмануть доверие, то что – он и ей начнёт лгать? А если у него это получится? Уж лучше пусть бесцеремонно вторгнутся родственники – Харрис будет наготове, и обязательно выйдет из комнаты, чтобы перехватить его из их цепких рук.
Следующие десять минут заставили девушку занервничать. Понятно, Эосфор мог примериваться к разным предметам, может, пытался отвлечься, планируя, как будет ими пользоваться сам, а может, даже решил принять ванну – но шума воды не было слышно, как бы Хлоя ни прислушивалась. Для того, чтобы просто отдохнуть, справиться с эмоциями, времени тоже прошло уже многовато – если ему было плохо так долго, ей стоило бы пойти и помочь. Отметка на часах приближалась к двадцати пяти минутам, когда Харрис, не выдержав, всё же покинула свою комнату, подошла к тонкой дверце в конце коридора и легонько постучала. Не требовательно, чтобы не показалось, что она хочет посягнуть на его личное пространство.
– Самаэль? – позвала Хлоя. Пока решила больше ничего не говорить, чтобы случайно не испортить момент. Ответа не последовало – девушка прислушалась, сомневаясь, не зная, как ей лучше поступить. Если Лукасу там стало совсем плохо, его семья могла бы это свалить на неё – или что, его снова отравили? Чем на этот раз? Он там вообще жив?
Выждав с полминуты и не дождавшись никакой реакции, Харрис снова постучала, и почти сразу после этого чуть толкнула дверь – просто чтобы осторожно заглянуть, не смутить, не вызвать никакого срыва или ссоры. Но что-то не позволило ей это сделать – тут уже она почувствовала неладное. Девушка видела, что дверь ей поддаётся, что она не заперта, но понимала – что-то внутри блокировало её. Сердце у Хлои забилось быстрее, она испугалась за Эосфора – что, если он
