потому что как раз с этим у нее были проблемы.
– Вот чудная, – повторила Замухрышка.
Замухрышка ела принесенную Лилией снедь.
Та отодвинулась, почувствовав неловкость.
Это движение вернуло Замухрышке способность посмотреть немного со стороны. Увидала себя, сидящую на коленях на земле. У ног Лилии, что озаботилась складным стулом. И пожирающую хлеб с ломтиками сыра. Одним укусом она отделяла кусок, самый большой, который можно проглотить, вырывала его жадно работающими челюстями и поднимала вверх, чтобы он скатился без помех до самого желудка. Где с чугунным стуком тихарился и источал кое-какое тепло до того момента, как обратиться человеческими нечистотами.
Лилия сидела на краешке, стиснув коленки, и ждала, когда Замухрышка покончит с едой. В ее глазах читалась тревога. Как будто подруга настолько спятила от праздности и пресыщенности, что возомнила, будто и ее сейчас сожрут как кусок хлеба с залежалым сыром.
Замухрышка улыбнулась. Такой улыбкой, что уж точно не разочарует.
Костяшки пальцев ее побелели.
В этот раз Замухрышка хохотнула вслух. С чернью поведешься – будь начеку!
Усилием воли она отложила бутерброд в сторону. Тыльной стороной ладони отерла губы.
Лилия тоже зашевелилась. Стала запаковывать остатки их чудного пикничка в вощеную бумагу.
– Сможешь забрать на потом.
Она подняла сверток и показала явным образом. Она бы не ответила почему, но Замухрышку забавляла мысль, что эта дурашка держит ее чуть ли не за питомца. Нет, пожалуй, она бы ответила, что это извращенная гордость; чувство собственного превосходства, доказуемая единственно через такое панибратство.
– Покажешь?
Лилия как будто успокоилась и снова вернулась к обычному настроению.
Замухрышка распрямила спину. Отерла руки об одежду и в задумчивости дотронулась до лица. Затем блеснула глазами, что-то для себя решив. И в то же мгновение преобразилась: задрала подбородок, подняла глаза к небу и повернула голову от стены к стене.
Лилия не отреагировала, всем видом показывая, что ничего не поняла.
Замухрышка согнула пальцы под прямым углом и провела пальцами линии на шее, под самым подбородком, словно показывая высокий воротник.
– Да кто это? – спросила подруга.
– Сдаешься, дитя мое? – спросила Замухрышка нараспев.
– Да иди ты! – не уловив сходства обиделась Лилия и картинно засобиралась уходить.
Замухрышка улыбнулась произведенному эффекту, но поспешила подругу остановить.
– Это же Крахмалина, – сказала она.
Но вместо ответного смеха встретила надутые губы подруги.
– Наставница ничуть не такая. Она умная, сильная, понимающая
Но увидев, что каждое следующее слово еще больше веселит подругу, она и впрямь поднялась и завозилась со складным механизмом стула. Впрочем, это ей совсем не удавалось. Стул не желал
