приблизился к его комнате. Между тем голос угас и сменился мощным храпом, который мог бы посрамить пилу, грызущую железное дерево. При очередном громовом раскате храп усилился, как будто состязаясь с какофонией стихий. Мэтью был не на шутку встревожен здоровьем Вудворда. На его памяти судья действительно никогда не откладывал своих дел по причине болезни, но ведь и нездоровилось ему крайне редко. Однако на сей раз Мэтью был уверен, что помощь доктора Шилдса необходима.
Храп резко прекратился. Наступила тишина, а затем из-за двери донесся стон.
– Анна! – произнес судья. – Анна, ему больно…
Мэтью стоял и слушал. Он понимал, что этого делать не следует, но надеялся, что бред Вудворда поможет выявить причину его душевных терзаний.
– Больно. Боль… – Послышался короткий клокочущий вздох. – Анна, ему больно. О Боже… Боже мой…
– Что здесь происходит?
Этот голос, раздавшийся над самым ухом, заставил Мэтью чуть не выпрыгнуть даже не из ночной рубашки, а из самой кожи, обтягивавшей его кости. Он резко повернулся и увидел перед собой Роберта Бидвелла в алом шелковом халате и с лампой в руке.
Мэтью потребовалось несколько секунд на то, чтобы вновь обрести дар речи, благо эту паузу заполнил мощный раскат грома.
– Это судья, – смог наконец прошептать Мэтью. – У него беспокойный сон.
– Еще бы, от его храпа нет покоя всему дому! Гроза не так мешает мне спать, как этот звук, прямо череп раскалывается!
Пока Бидвелл произносил эти слова, храп судьи возобновился. Мэтью отметил, что в прежние времена он не был таким громким и раздражающим. Должно быть, сказывалась хворь.
– Моя спальня через стену от него, – сказал Бидвелл. – И будь я проклят, если хоть на миг сомкнул глаза этой ночью!
Он потянулся к дверной ручке.
– Сэр, – остановил его Мэтью, схватив за запястье, – не будите его, прошу вас. Даже если разбудите, он потом захрапит снова. Ему нужен отдых перед завтрашним трудным днем.
– А как насчет моего отдыха?
– Но завтра не вам, а ему придется допрашивать свидетелей.
Бидвелл недовольно скривился. Без своего роскошного парика, с коротко стриженными волосами песочного цвета, он выглядел уже не столь представительно.
– Какой-то юнец без роду-племени еще будет мне указывать в моем собственном доме! – вспылил он, рывком высвобождая свою руку.
– Благодарю вас за понимание.
– Да какое там понимание!..
Он не закончил тираду, ибо в этот самый момент храп за дверью сменился всхлипом и стоном.
– Больно… – произнес Вудворд. – Боже мой… больно…
И опять его голос утонул в пронзительном скрежете храпа.
Бидвелл выдохнул сквозь зубы.
– Он говорит во сне, – пояснил Мэтью.
– Говорит
