перед ним на брюхе, – процедил мужчина, и седой повстанец наконец-то поднял на него глаза.
– Ты это обо мне, Кривой?..
На поляне все отчетливее пахло крепкой ссорой. К счастью, наступившую предгрозовую тишину нарушил хрипловатый, язвительный голос Ласки.
– Да оставь ты его, Сайм. Не видишь, что ли: Дар опять играет в благородного мятежника. Кому-то нравится скакать на деревянной палочке и представлять, что это лошадь, а нашему Одноглазому – считать себя бойцом за Вольный Тарес. Не порть человеку удовольствие!
Даррек резко развернулся к девушке. Движение было таким, как будто он хотел ее ударить, и «дан-Энрикс» беспокойно шевельнулся. Но вместо того, чтобы ответить Ласке, одноглазый резко встал с бревна, пнул сапогом выкатившуюся из кострища головню и, не оглядываясь, скрылся за деревьями.
– Он всегда такой… припадочный? – негромко спросил Крикс у Пчелоеда. Тот пожал плечами.
– Не суди его слишком сурово. Дар на самом деле парень неплохой, вот только слишком уж упертый. Если вдруг доходит до таких вот споров, как сегодня, то его никто, помимо Астера, не в состоянии заткнуть. Кроме того, он ненавидит вас.
– Кого?..
– Имперцев, разумеется. Сэр Эйлард Лэр из Южной Марки приказал повесить его за мятеж и браконьерство в их владениях, но что-то у них не заладилось, и Дар остался жив. А глаз ему чуть раньше выбил старший сын мессера Лэра, Уэльредд, – Крикс вздрогнул, запоздало осознав, что речь идет о старшем брате Юлиана, но целитель, не заметив этого, спокойно продолжал: – Ну, словом, я бы не рассчитывал, что Дар когда-нибудь станет относиться к тебе лучше, чем теперь.
Крикс тяжело вздохнул. По правде говоря, он ни на что подобное и не надеялся.
Когда дозорные вернулись в лагерь, Пчелоед кивнул лаконцу, дав понять, что им пора идти. Поднявшись на ноги, Крикс вслед за ним прошел через поляну и направился в глубину леса, по самую щиколотку увязая в синеватом мхе. От заболоченного озера, из которого повстанцы брали воду, полз туман, но полная луна светила ярко, и весь лес, казалось, был облит мерцающим, холодным серебром.
– Не знаешь, почему ваш командир не захотел поговорить со мною в лагере?.. – обратился Рикс к спине целителя.
– Астер предпочитает темноту, – туманно отозвался тот. – Чем меньше вокруг света, тем он лучше видит. Днем он почти не выходит на открытые места.
«Нет, все-таки он – не человек», – подумал Рикс, поежившись. Люди же ведь не совы, чтобы лучше видеть в темноте и прятаться от солнца.
Энониец яростно потер ладонью шрам, пересекавший лоб. Благодаря вонючим мазям Пчелоеда рана быстро заживала, но, словно в отместку, начала зудеть, как будто бы по шраму постоянно ползали десятки муравьев.
Целитель покосился на него через плечо.
– Что ты все время его щупаешь – хочешь удостовериться, что он еще на месте?.. – хмыкнул Пчелоед. – Насчет этого можешь не волноваться – сомневаюсь, что ты от него
