при этом сканировать пространство и произносить, почти кричать, чтобы его слышали те, кто был на противоположной стороне нашего квадрата-убежища:
– Октавиус, правее! Да-да, вот так. Еще немного – и… это закончится! Всегда заканчивалось. Их основная ошибка в том, что они никогда не доводят дело до конца. Мы же тоже не машины – мы не можем стоять так вечно, но их запал кончается ровно до того, что бы уничтожить нас. Наши силы почти на исходе, и, значит, конец атаки близок. А мальчишка не промах!
В его словах определенно был смысл, поскольку полчища, прибывающие к нам, становились меньше, а воздух, пропитанный химией, становился легче. Розовой земли становилось меньше, многие кратеры забивали желто-зеленые пробки. Я держался из последних сил – ноги слабели. Дышать было трудно и, честно, я даже боялся сделать вдох – вдруг смерть притаилась в самом воздухе?
Тетушка Розанна отправилась, видимо, отводить Дру в безопасное место, а я пообещал себе поговорить с ней о ее странном поведении, нарушающем все возможные инстинкты самосохранения.
***
Когда я уже собирался упасть и умереть, все прекратилось. Стало тихо. Дед велел убрать купол, и я так был рад этому, что даже забыл поинтересоваться а зачем, собственно, он был нужен? И почему его держал я?
Я, сладко потянувшись, поплелся в сторону – точнее, в центр – туда, где были те, кто не воевал.
Я мечтал увидеть Ленни, чтобы обсудить с ним произошедшее, или, возможно, тетушку Розанну, что, видимо, нашла себе занятие получше, чем следить за мной, раз все еще не вернулась. Но не обнаружил ни того, ни другого. Среди обломков паники был лишь один пригодный к диалогу. Он выглядел внушающем силу. Он отдавал поручения кому-то, кто шел с лопатами на границу, – наверное, убирать те желтые пятна.
– Чистильщики идут первыми! – распоряжался он. – После них – уборщики! И я прошу вас приложить все усилия, чтобы ни одна часть защищавших нас не попала в лапы ищеек! А, ты новенький? – сказал он, заметив меня.
Не знаю, что в моей внешности натолкнуло его на эту мысль. Я же в нем видел выправку генерала и задатки командира – до того властным была его поза и голос. Для пущего эффекта ему не хватало лишь камзола и орденов, но я их ему тотчас дорисовал. Мне казалось, ему так же подошли бы короткая стрижка и темные волосы.
– Ага, – согласился я. – Али.
– Очень приятно, Октавиус, – произнес он, пожимая мне руку.
Так вот кого упоминал Дед – передний фланг – Октавиус. Так, видимо, мы с ним теперь в одной лодке.
– Отто, – сократил я, – ты не против такого имени, а то твое… слишком длинное – прояснил я. И невкусное – но говорить это я, разумеется, ему не стал.
Он, видимо, нехотя согласился. Это было видно по его вздернутому подбородку и в удивлении поднятой брови.
– Отто? – переспросил он. – Ладно.
Видимо, я ему не сильно понравился, но спорить он не любил, поэтому и согласился.
– Что это
