цвета. Я съел ее, и на секунду, пока чувствовал великолепный вкус, забыл думать о памяти, Войне и о странном внимании Деда, обращенном на меня.
Порядки и правила у них не очень, но кухня что надо.
***
Вскоре мне надоело сидеть, и я решил пройтись. Меня не тянуло к новым знакомствам, я не хотел общения. К тому же за сидящими впереди меня мне со своего последнего ряда было плохо видно происходящее в круге, где Дед, усевшись на землю, поедал свою порцию (к слову, одну единственную, льгот ему, видимо, не полагалось) и почти по-дружески болтал с сестрой Ленни.
Я быстро решил, что Дед странный, и поглядывает он на меня необычно, так что мне подумалось, что лучше уйти с насиженного места и пройтись.
Мир же огромен, и он не ограничивается одной лишь поляной, где ели и говорили, лебезили друг перед другом и где каждый играл свою роль. Мы – роль детей. Дед – роль старейшины. Тетушка Розанна – учительницы. Сэр Коррингтен и его команда – добытчиков еды. Война и боссы – опасностей. А уважительное и доброжелательное общение – фикцией.
Я знал, что моя память поможет мне выжить не только на этой поляне, но и в любом другом месте, где не будет надобности искать смысл и разгадывать загадки в их словах, подозревать и ждать подвоха, будет достаточно лишь выживать, чтобы чувствовать себя счастливым.
Такова моя природа. И их. И я не понимаю, что мы все тут забыли?В сердцах я пнул белый камень, находившийся чуть поодаль.
Я отошел достаточно далеко, чтобы увидеть открывающееся передо мной пространство. В вечернем сумраке из розового оно стало отдавать синим, наверное, виной тому опустившаяся на мир ночь. Кратеры были на месте, но из-за сумрака стали почти неразличимыми, а редкие и относительно невысокие холмы были далекими и, если представить, несуществующими. Рек больше не было, от чего воздух был натянутой тишиной. И эта тишина была правильной, не той, что та, которая возникла от благоговения перед Дедом.
Мне нравилось одиночество до тех пор, пока я не увидел ее. Я заметил ее издалека, но случайно, повернув голову. Наверное, если бы это была не она, я бы ушел. Растворился, сбежал бы со всех ног, лишь бы никто не испортил мое одиночество, но от нее не хотелось бежать. К ней хотелось идти.
Она была еще далеко, но мысленно я уже дорисовал ей короткие ярко-рыжие волосы, длинные стройные ноги и руки. Тонкие, с хрупкими запястьями и просвечивающими венами.
На нашем небе никогда не было звезд. Но на моем одна из них появилась.
– Привет, – произнесла она, как приблизилась.
Я, не смея моргнуть, ответил:
– Здравствуй.
Ей не хотелось грубить. Быть может, виной тому свет, который она источала собой. Нет, она была этим светом.
Ее огненно-рыжие волосы замечательно контрастировали с темнотой, она был такой яркой, что я удивился, почему не встречал ее раньше.
– Как твое имя, незнакомец? – спросила она, подходя ближе. Так непозволительно
