колпака.
– Батюшка! – кинулась к нему Ксения Егоровна. – Прости!
Девушка не знала, что и сказать. Петька, было, привстал, но Егор Иванович, кряхтя, прошел мимо молодого человека, нажал ему на плечо, усадив обратно.
– Налей-ка и мне чайку, дочка, – устраиваясь на табурете напротив ночного гостя, произнес Егор Иванович.
Ксения Егоровна засуетилась и вскоре Егор Иванович, шумно дуя на горячую кружку, прихлебывал чай.
– Ну-с, молодой человек, – он изучающе посмотрел на Петра, – поведайте нам, что случилось? Ксенюшка, проверь ставни, голубушка, чтобы щелей ненароком не было.
– Простите меня, Егор Иванович, что в дом к вам вломился. Мне в Петербурге и податься некуда.
– Адрес-то узнали, откуда? – хозяин хитро посмотрел на дочь, и, увидев, как Ксения потупилась и покраснела, хмыкнул. – Ну, да ладно. Я слушаю вас, Петр Алексеевич.
Петька вздохнул и поежился.
– Нам с барином утром в Адмиралтейство, а он за горькую и за карты сел. – Петр помолчал немного, кутаясь в одеяло. – Проиграл он изрядно. И стал ко мне приставать, чтобы я деньги ему отдал, которые мне Емельян Захарович доверил. Я отказался, конечно. Барин в крик да за плеть. Я его руку удержал. Он даже с лица сошел от такого. Поносить стал всяко, ну я его и ударил… два зуба ему выбил… деньги ему в физиономию кинул, а потом как был, я и выбежал на улицу. Сам не знаю, как это получилось, но уже мОчи нет терпеть его издевательства.
Егор Иванович допил чай и прокашлялся.
– Да уж, молодой человек, – проговорил он задумчиво, – дело скверное. Тайной канцелярией может закончиться.
Ксения Егоровна ахнула, поднеся руку ко рту. Петька понурился. Он сам понимал серьезность своего положения. Все, о чем он мечтал, теперь стало для него недосягаемым: и Кронштадт, и море, и воля.
Егор Иванович помолчал, внимательно глядя на своего ночного непрошеного гостя.
– Вот что, Петр Алексеевич, – сказал он, наконец, решительно – поживете у нас пока, но придется схорониться в чуланчике. Тайная канцелярия везде свой нос просунет. За слуг не беспокойтесь. Фекла не говорит ничего с тех пор, как ее десятилетнего сына барин велел запороть за то, что суп ему на колени пролил. Да и не будет она вас выдавать. – Егор Иванович нахмурился, будто вспомнил что-то неприятное. – Евсей тоже не из разговорчивых. Кухарка приходит только по воскресеньям, а так Ксенюшка готовит. А вам высовываться нельзя. Посмотрим, может, что и придумаем. – Егор Иванович хлопнул себя по коленям и встал. – Ксенюшка, устрой получше Петра Алексеевича. Утро вечера мудренее.
В чуланчике Ксения Егоровна организовала все замечательно. За стопками книг, которые теперь невольно служили ширмой, на топчане, она постелила две перины и принесла еще одно теплое одеяло. На старый стул постелила кружевную салфетку и поставила свечу в изящном подсвечнике. Принесла маленькое удобное кресло. Постаралась!
Петька, зайдя, улыбнулся.
– Вы,
