песочного цвета, которую, скорее всего, использовали в качестве скамейки для отдыха.
– Вот, пришли, присядем здесь, – объявил Ицхак, указывая на камни, – это мое любимое место. Я называю его Деревом двух ангелов.
– Интересное название…
Ребята сели на каменную «скамейку». Под лучами солнца она прогрелась с утра и теперь стала отличным местом для того, чтобы с нее наслаждаться окружающей обстановкой. В ясном небе, на котором после вчерашнего дождя не оставалось ни облачка, весело пролетали птицы. Отсюда открывался вид на долину, за которой вновь начинались какие-то горные склоны, но это было направление на север, противоположное тому, где находилась ешива.
– Отец пересказывал мне из книг Каббалы, что над каждым деревом, над каждой скалой или рекой в нашем мире поставлен ангел-покровитель. И если в скалу, например, ударяет молния и разбивает ее надвое, это значит, что и ангел на небесах распадается на двух ангелов. Кажется, это описал святой Ари во «Вратах перевоплощений», где он излагает учение о том, как души переселяются из одних тел в другие.
Перехватив удивленный взгляд Малкиэля, Ицхак снова сделал свою простодушную улыбку, которая, при его слегка меланхоличном темпераменте, придавала ему какое-то невыразимое обаяние.
– Не смотри так на меня, – добавил он в шутливой манере, – сам я не каббалист и в таких книгах не силен. Ну, может, открывал их пару раз… или, дай подумать, ну, может, несколько раз пробовал читать. Но, в основном, я помню только те вещи, которые вызвали эмоциональный отклик.
Малкиэль поднял глаза и еще раз осмотрел это странное дерево. Трудно было представить, отчего оно таким выросло, но на удар молнии, расколовший его на две части, это совсем не походило. Ветки на двух стволах протягивались, словно растопыренные в стороны руки, готовые обнять тебя или схватить.
– У меня часто возникает здесь ощущение, что примерно так должно было выглядеть древо познания добра и зла, росшее в райском саду. Написано, что, когда Адам вкусил его плод, у него открылись глаза, а затем Бог сказал, что люди сами стали как боги, знающие добро и зло. В нашей традиции все говорят о том, что первый человек нарушил запрет и совершил зло. Но ведь это дерево было двойственным, и кроме зла, в нем было также и добро, верно?
– Половина зло, половина добро, – то ли вслух, то ли про себя произнес Малкиэль, поглядывая на два ствола, возвышавшиеся над ним и, подобно сиамским близнецам, сросшиеся своей нижней частью.
Ицхак погрузился в задумчивость. Он смотрел на простиравшуюся перед ними долину, не отрывая взгляда от одной точки. Его спутник не стал прерывать установившуюся тишину – он и сам сидел молча, ловя себя на странном ощущении безразличия ко всему, что прежде казалось причиной для беспокойства. Последние сказанные слова вкупе с царившими вокруг покоем и безмятежностью словно мягко вводили в гипноз, замедляя поток мыслей.
