align="center">Глава 1. Шаббат
В том, чтобы встречать шаббат в такой дали от цивилизации, когда на километры от тебя тянутся леса и холмы, и во всем этом пространстве почти не видно признаков человеческого присутствия, есть что-то романтическое. Ты словно становишься факелом, освещающим сгущающиеся сумерки – островком божественной святости посреди океана дикой природы. Именно таким ощущал себя Малкиэль, когда молился в этот вечер вместе со своими товарищами по ешиве. Наверняка он был не единственным, кто испытывал нечто подобное. После нескольких псалмов, которые традиционно читают перед наступлением шаббата, они стали петь «Леха Доди». Их молодые, звонкие голоса раздавались в зале, вылетали из окон, поднимались к небесам.
Окружающий мир оживал. Звуки этих песен, прославляющих Бога за его доброту, сливались с порывами ветра, который разносил их по округе. И вот, казалось, уже сами деревья своими листьями шелестят друг другу те же слова, а птицы выкрикивают их в вечернем воздухе. Природа отзывалась на порыв человеческой души и тихим оркестром аккомпанировала ему, а человек с удивлением открывал для себя, что она вовсе не дикая и не мрачная, но сама полна света незримого, пропитана божественной благодатью, щедро разлитой рукой Создателя по бескрайним просторам мироздания.
Завершив молитву, ребята перешли в столовую, где для них уже была приготовлена трапеза. Омер, которого назначили за главного, следил, чтобы на столах стояла вся необходимая посуда. Впрочем, посуды на этот раз много не требовалось: чтобы восемь человек, оставшихся в ешиве, могли сидеть рядом и общаться, в центре были сдвинуты вместе два самых больших стола, а остальное пространство расчищено. Кухней заведовал Самир – он был арабом и жил в соседней деревне, приходя в ешиву с утра на работу, а вечером возвращаясь домой. В шаббат, поскольку огромная часть привычных действий по законам Торы евреям запрещена, на Самира возлагались особые задачи: он включал и гасил свет, занимался плитой, разрезал упаковки, мыл тарелки, чистил столы и убирал мусор.
Все еще чувствуя себя не совсем привычно в компании малознакомых людей, Малкиэль подошел к Ицхаку:
– Может, познакомишь меня с остальными, кто остается в ешиве?
– Я бы с радостью, – начал тот, – но я как-то неважно себя чувствую. После нашего дела у меня голова болит.
– Что конкретно с тобой произошло? Я видел, как ты упал на песок.
– Давай в другой раз об этом поговорим, – без особого энтузиазма ответил Ицхак.
Пока рядом находились другие люди, он старался натягивать на лицо улыбку и желал всем «хорошей субботы», но вид у него был бледноватый и слегка страдальческий. Впрочем, Малкиэлю не пришлось долго оставаться одному – на помощь к нему пришел Эйтан:
– Можем за столом вместе сесть, если ты не против.
Это было очень кстати. Прочитав кидуш над бокалом с виноградным соком, который в ешиве предпочитали
