звука не проникало в растворенную дверь. Ольга не понимала, что происходит: она помутилась рассудком после страшной боли или, может быть, потеряла сознание? Тем временем отражение, все еще слегка сгорбившись, подошло к друзьям, и они втроем направились к выходу из комнаты. Олин муж бережно обнимал ту за плечи. На пороге она вдруг оглянулась и, уставившись на Олю, едва заметно кивнула и победно усмехнулась. Затем все вышли.
Комната, где находилась Ольга, была и знакомая и чужая одновременно, и, оглядев ее, словно сквозь туман, девушка поняла, что помещение выглядит зеркально симметричным тому, где она еще недавно сгибалась от боли в животе. «Не могла ж я попасть в отражение! Что происходит?»
– Вань! – повернувшись к двери, закричала она что было сил. – Ребята! Эй! Вы где?!
Ей показалось, что слова в окружавшей ее тишине обрели вес и, словно мешки с песком, с тупым шумом попадали на пол, так и не проникнув за пределы комнаты. На дрожащих ногах девушка медленно пошла к дверному проему, но как только собралась шагнуть за порог, дверь неожиданно сама резко захлопнулась с глухим стуком. Еще не осознав, что это значит, Ольга стала медленно обходить комнату и рассматривать знакомые, но отраженные предметы, с ужасом чувствуя холодные струйки пота, текущие по спине, и охватывающую ее мелкую дрожь. Нет, она не спала, она все чувствовала, и даже остатки тупой боли, которая недавно заставила ее согнуться. «Странная была боль, – подумала Ольга. – Никогда ни при каких ситуациях я не испытывала подобной». Все в обстановке комнаты было ненастоящее, даже бутафорское. Она потрогала диван, стол, дверцу шкафа. Пальцы ощутили налет древней пыли, но руки остались чистыми. Шаги были глухими и мягкими, словно звуки от них проникали через заткнутые уши. И в самом деле было похоже, что в ушах вата или та же невидимая пыль. Ольга не слышала даже ударов собственного сердца, словно и сама была теперь нереальная или искусственная.
Девушка в панике дернула дверь. Та открылась бесшумно и тяжело, будто была сделана из огромной бетонной плиты, обитой войлоком, который скрадывал звуки. Вместо проема оказалась глухая деревянная стена, покрытая толстым слоем грязной пыли, которая в некоторых местах висела клочьями, слипшимися от сырости и затхлости.
– Помогите! – с надрывом закричала девушка. – Ваня! Ванька!
Тут Ольга поняла, что голос не разносится дальше ее собственного горла. Он остается в ней, безмолвный крик, и сама она не слышит его, а только чувствует. Это было похоже на вопль в кошмарном сне, но только сейчас она точно знала, что не спит. Девушка перепробовала все способы, которые знала, чтобы удостовериться, что бодрствует: дергала себя за волосы, щипала, ничего не помогало: было больно, но она не просыпалась. Потому что не спала. В отчаянии Оля бросилась к старому буфету, схватила стакан и грохнула его об пол. Стакан разбился беззвучно, и Ольга, взяв осколок и зажмурившись, вонзила
